Аметистовая корона - [23]

— Не сомневайтесь, все будет прекрасно… — говорил Сенрен.

Графиня почувствовала его руку между своими ногами.

— Я заставлю вас рыдать! Заставлю визжать! Через несколько минут, она почувствовала, что теряет над собой контроль. Ее ноги сами сплелись вокруг него.

Сенрен шептал ей на ухо:

— Дорогая графиня, это не то, что я хочу…

Она ощутила, как холодный порыв ветра задул за полог палатки, услышала громкий раскат грома, слышала, как капли дождя с новой силой застучали о крышу. Но все это она осознавала как бы помимо себя, ласки Сенрена становились все откровеннее, своей мягкой рукой он проник в ее плоть.

Констанция пробовала молиться, но никакие слова не шли ей на ум. То, что с ней случилось, было невероятно. Жонглер ласкал ее там, где хотел и как хотел, он получал несказанное удовольствие, чувствуя ее плоть изнутри. И она ничего не могла сделать, чтобы остановить его. Пальцы Сенрена нащупали маленькую горошину между ее ногами, и он принялся играть с ней. Он нажимал на клитор, и она возбуждалась все сильнее, уже крик стоял у нее в горле.

Он остановился, но только для того, чтобы снова начать терзать ее, на сей раз языком. Констанция чувствовала, как его язык проникает в нее, чувствовала, как в ее груди что-то нарастает, будто все внутренности поднимаются кверху. Он опять стал целовать ее в губы, поцелуи были сильные и долгие, вдруг она почувствовала между своими полными грудями что-то теплое и жесткое. Он задвигал членом, не переставая ласкать ее. Констанция посмотрела в его глаза и увидела, как они изменились — их как будто заволокло дымкой, жонглер тяжело и часто задышал. Он сказал хрипло, что никогда не чувствовал ничего подобного. Изумленная она смотрела на него, она тоже раньше ни с кем из мужчин не испытывала таких чувств. С того момента, как его руки коснулись ее тела, она стала беспомощной и теперь, когда его рот стал мягко посасывать уже ноющий сосок, была готова разрыдаться.

Графиня уже ни о чем не могла думать, она видела только его огромный член. Когда его руки скользили по се телу, она змеей извивалась под ними, ее бедра все теснее прижимались к нему. Сенрен поднял голову, и она видела его горящие глаза, он был похож на дьявола, заставив Констанцию делать вес это против ее воли. Жонглер разжег в ней дикое желание и все еще продолжал возбуждать. Он настойчиво сосал ее соски, а рукой ласкал заповедную ложбинку между ног, стараясь не касаться клитора, продлевая тем самым ее сладостное мучение. Он чувствовал, что крик уже готов сорваться с губ графини каждую минуту, и он, не останавливаясь, продолжал эту сладкую пытку. И тут Констанция не выдержала, крик вырвался из се груди, она пыталась унять его, но единственное, что ей удалось, это чуть приглушить его.

Господи! Это было то, чего он добивался. Жонглер сказал, что она будет кричать, будет умолять его, и она умоляла, все се тело просило, умоляло его. Констанция положила руки на его бедра, стараясь направить член в свою плоть, но он не давал ей сделать этого. Жонглеру было мало ее мучений, он поддерживал в ней жуткий накал страсти, но не позволял кончить. Констанция чувствовала его разгоряченное тело, совсем рядом… Он снова начал страстно целовать ее, его язык неистовствовал, руки мяли полные, нежные груди с разбухшими сосками… Графиня стонала, а он шептал ей в ухо:

— Стони, умоляй, я этого так хотел! Сейчас мне хорошо, очень хорошо!

Он провел щекой по ее шее, она почувствовала его щетину, это возбудило се до крайности, она уже не помнила себя от желания… Его рука опять проникла в нее. Констанция стонала, не переставая, она с силой прижалась к нему бедрами, а руками схватила его за ягодицы, и Сенрен с размаха вошел в нее. Она чувствовала его большой член в своем теле, это было несказанное блаженство… Он прошептал сквозь сжатые зубы, что не хочет причинять ей вред, что… Она слышала, как из его груди вырвался стон. О, Господи! Его движения становились все неистовее, все сильнее, он двигался в ее теле, одновременно целуя се лицо, глаза, губы… Ее тело было в огне, она корчилась под ним, подлаживаясь под его ритм.

Теперь уже стонал и сам жонглер. Она смутно понимала, что их крики и стоны могут разбудить детей, особенно Ходерн, но ничего не могла с собой поделать.

Ощущая его в своем теле, двигаясь в одном с ним ритме, она очень скоро стала переживать доселе невсданный экстаз. Он был до того силен, что у нее стал побаливать низ живота, но боль была приятной. В момент оргазма рыдающая графиня была необычайно прекрасна. Она запустила руки в его волосы, и ему передалось ее напряжение. Сенрен не выдержал, и Констанция почувствовала, как сначала напрягся, а потом запульсировал в ней его член. Жонглер забился в конвульсиях, и теплая густая жидкость стала извергаться в ее лоно. В тот же самый миг для Констанции взорвался мир, она издала пронзительный крик, а Сенрен застонал и в изнеможении упал рядом с ней.

— Мама!

Констанция очнулась и попыталась восстановить дыхание. Сенрен пристально смотрел на нее, она была похожа на испуганного ангела. В темноте она пыталась подняться, но неожиданно ощутила страшную дрожь в ногах.