Американское время. 1970 – 1979 годы - [2]

Затем полковник Жегунов сообщил, что он рад моей большой практике работы в авиационном полку, что как инженеру электрику мне будет очень интересно поработать на сложных космических тренажерах, что это настоящая практическая работа с техникой, а не теоретическое копание в бумажных схемах. Управление по обеспечению тренажеров практически только создается, и у меня будут большие перспективы служебного роста.

Тут же начальник отдела кадров объяснил мне, что предлагаемая должность тоже майорская и зарплата в приказе будет прежней.

Я слушал их и не понимал. Я привык, что в армии есть люди отдающие приказы, и есть те, кто приказы выполняет. Мне было бы достаточно приказа командира части о моем назначении во второе (тренажерное) управление. Я даже не задумался бы над вопросом: «Почему?». У меня и мысли не возникало о том, чтобы требовать назначения на определенную должность.

Я подписал бумагу о согласии на перевод в новую должность, и только теперь началось мое официальное оформление в приказе.

Так я получил первый урок закулисных интриг, и узнал, что в новом инженерном статусе имею более весомый уровень в армейской иерархии. Уже через неделю ребята объяснили мне суть происходящего. В Центре было три управления: первое (методистов), второе (обеспечение работы тренажеров) и третье (медико-биологическое обеспечение).

В авиационном полку я знал, что есть «белые» (летчики и начальники) и» черные» (технический состав). Теперь понял, что есть и «Серые». В первом управлении работали методисты, инструкторы и преподаватели, которые непосредственно постоянно сталкивались в работе с космонавтами. Эта работа считалась более престижной. Да и оценивалась она при равных должностях на 10 рублей выше. Оказалось, что мою должность уже давно придерживали для сына какого-то большого начальника. И моя специализация была здесь не при чем. Важно было то, что я приехал на две недели раньше, и дал им возможность согласовать спорные вопросы. Но требовалось получить мое согласие, чтобы все прошло тихо и спокойно. Они ведь думали, что я тоже какой-то «крутой», раз меня назначили в обход всех на эту должность.

Постановка на все виды довольствия заняла немного времени, и вскоре я уже был готов к выполнению служебных обязанностей.

Во время беготни по кабинетам у меня состоялось и первое знакомство с живым космонавтом. В строевом отделе оформляли мои документы, когда в помещение вошел невысокий, слегка располневший полковник. Я даже сразу не узнал его. Это был летчик-космонавт СССР № 2 Герман Степанович Титов. Он был хмур и неприветлив. Молча подошел к столу, за которым сотрудница занималась моими бумагами, и положил перед ней свой обходной лист. Женщина расписалась в бумаге, и он так же молча ушел.

– Поступает в Академию Генштаба, – пояснила сотрудница.

Я кивнул головой в знак понимания, хотя на самом деле ничего не понял.

СЕНТЯБРЬ.

Служба началась с того, что полковник Жегунов вкратце обрисовал обстановку в сфере тренажеростроения по программам пилотируемых космических полетов и поставил передо мной задачу.

Промышленность разрабатывает и создает для полетов космонавтов два типа орбитальных станций. ДОС (долговременная орбитальная станция), которую создает конструкторское бюро под руководством Мишина (ЦКБМ), и ОПС (орбитальная пилотируемая станция), которую создает конструкторское бюро под руководством Челомея. Предположительно, станции будут запускаться по очереди. Экипажи будут доставляться транспортными космическими кораблями типа «Союз».

ОПС Челомея имеет военное предназначение. Сейчас принято решение о создании для этой станции комплексного тренажера, который будет располагаться в, закрытом для посторонних, зале корпуса тренажеров «Т». Мне как раз и предстояло работать на этом тренажере, но в какой группе обслуживания было пока неясно. Ближайшая задача – изучить ОПС типа «Алмаз». Потом будет ясна и специализация. Основной метод изучения – самостоятельная работа со схемами и описаниями, консультации с разработчиками, которые находились в городе Реутов Московской области. Для облегчения работы нам (тренажерщикам) разрешили присутствовать на лекциях по «Алмазу» в Реутове для космонавтов, которым предстояло летать на этих станциях. Занятия проводились во вторник, четверг и пятницу.

Космонавтов и специалистов первого управления возили в город Реутов на автобусе. Нам разрешалось ехать в этом автобусе, но по остаточному принципу – если были свободные места. Стоять не разрешалось. Чтобы попасть в автобус с гарантией, нужно было согласовывать этот вопрос накануне поездки в первом управлении. В большинстве случаев ответ был неопределенным, и поэтому я чаще ездил электричкой – через Москву. В этом случае лекционное время не пропускалось. Но это означало четыре лишних часа к рабочему времени. Если же в автобус не попадал, то приходилось догонять и терять драгоценные лекционные часы.

В автобусе ехать было весело. Космонавты шутили, рассказывали друг другу последние новости, обсуждали многие проблемы. Я многое узнал в этих поездках из жизни Центра и космонавтов. Мне многое стало гораздо понятнее. Главное для меня, как пассажира, было сидеть молча. Как и на лекциях. Вопросы могли задавать только космонавты и методисты.