Американское безумие - [72]

Удар пришелся романистке между глаз, ее голова откинулась назад и ударилась о стальную дверную раму. Носок итальянской туфли Римо, в свою очередь, вступил в жесткий контакт с передней частью черепа писательницы, а когда голова романистки отскочила от стальной поверхности дверной рамы, ее встретил второй, уже проникающий удар. Первый из ударов Римо сокрушил мозг животного, а второй превратил его в кашу.

Римо опустился на пол одновременно со своей оппоненткой, бездыханное тело которой рухнуло на порог. Однако это предоставило оперативный простор второму зверю.

Заревев, он бросился вперед. И тут вокруг животного запорхала синяя бабочка. Правда, звуки, сопровождавшие эти почти неуловимые движения, нисколько не напоминали о весеннем блаженстве. То были звуки мощных ударов.

Как будто бревна сталкивались с бревнами и с шумом ломались.

Зверь, который раньше был борцом сумо, зашатался и упал. И только тогда изображение сфокусировалось.

Чиун отступил от шеи чудовища и отряхнул руки. Хотя на синем халате мастера не осталось пятен крови, череп зверя был разбит на тысячу кусков, словно скорлупа сваренного вкрутую яйца.

– Теперь их слишком много минус два, – сказал Чиун, когда ассасины, переступив порог, вошли в развороченное медицинское отделение.

– Собственно, слишком много минус три, – сказал ему Римо, кивнув в сторону лежавшей у стены волосатой туши. Это было все, что осталось от одного из потребителей гормона. Тело было разорвано пополам, вторая его часть украшала собой внутреннюю часть сейфовой двери. Римо предположил, что это результат возникшего между зверями территориального спора.

– Айе! – воскликнул Чиун, элегантно вспрыгивая на перевернутый электрокар. – На что это я наступил?

– На кого, – поправил его Римо. – На кого наступил. Судя по остаткам униформы, кажется, это раньше было одной из медсестер.

Они снова двинулись вперед по коридору, бесшумно переступая через груды битого стекла. Везде были видны следы работы одного и того же художника-декоратора. На потолке. На стенах. На полу. Декоратора, отличающегося особым пристрастием к красному цвету. Все, что было живого в медицинском отделении корпорации Фингов, оказалось разорванным на множество кусков.

Даже отдельные куски были разорваны на множество кусков.

– Впереди есть еще звери, – сказал Чиун, делая стойку, словно английский сеттер. – И они близко...

* * *

Зверь, который раньше был известен как Нортон Артур Грейп, также замер на месте, его влажный коричневый нос поднялся вверх, принюхиваясь.

Пахло не мясом.

В своем прежнем воплощении зверь определил бы запах как рыбный. Даже когда это блюдо подавалось вместе с густым соусом, прежний Грейп находил его почти несъедобным и потреблял только в тех редких случаях, когда забота о своем здоровье и стройности фигуры (то есть о карьере) перевешивала его страсть к мясу. Даже будучи человеком, Грейп любил, чтобы его пища буквально истекала жиром, который можно было бы различить невооруженным глазом.

Неприятный запах исходил откуда-то из-за пределов палаты, в которой обитал бывший синоптик. Позади него на больничной койке лежало то, что осталось от ведущей цикла передач о правильном ведении домашнего хозяйства Мойры Мэйлон. В экспериментальном отделе корпорации Фингов она была также известна как подопытная номер один.

Будучи человеком, Мэйлон постоянно учила телезрителей, как устроить свою жизнь с помощью ее Семи Правил Готовки, Оклейки Стен, Чистки Ковров, Выбора Обивки Для Мебели и так далее. Став зверем, она сохранила свой прежний беспокойный характер. Она всегда посягала на чужую территорию, всегда пыталась поставить поверх чужих собственные метки, пыталась расширить свои владения за счет других собратьев-подопытных. В мире людей такие проступки могут остаться без последствий, однако в медицинском отделении корпорации Фингов все обстояло по-другому.

За мочевые преступления Грейп разорвал Мэйлон на куски.

Точно так же он намеревался поступить с теми, кто сейчас тихо крался по его участку коридора. Изогнувшись, Грейп поймал себя за кончик хвоста, который непроизвольно бился по полу и своим стуком мог его выдать. Зверь смотрел, как две фигуры прошли мимо его палаты и двинулись дальше.

На влажных, поросших волосами губах Грейпа появилось подобие улыбки.

Это была уже не та безупречная улыбка, которая являлась неотъемлемой частью его прежнего телеобраза. Все дорогостоящие зубные протезы Грейп снял и выбросил, когда на месте стертых обрубков начали расти новые зубы. Они все росли и росли. Зубы, которые сейчас обнажил Грейп, сделали бы честь и горному льву.

* * *

Римо и Чиун успели пройти по коридору еще двадцать шагов, когда на пороге палаты появилась огромная мускулистая фигура. Издав устрашающий рык, фигура бросилась на них.

Хотя Римо и был готов увидеть то, с чем ему сейчас пришлось столкнуться, все же это было неприятное зрелище. Да, не очень-то приятно наблюдать, как на тебя надвигается разъяренное чудовище весом в двести восемьдесят килограммов, размах рук которого почти равен ширине коридора. Наступая на Римо и Чиуна, зверь широко расставил руки, стремясь гарантировать, что жертвы от него не ускользнут.