Американский вампир - [26]

— Темнеет, — сказала она, моя посуду на кухне. — Можешь уйти, когда угодно.

Он отодвинул занавеску на окне в гостиной и осторожно отступил назад. Вероятно, его ожоги зажили, но он стал относиться к солнцу с большим уважением, после того как пренебрег им.

— Даже не будешь скучать по мне?

Она повернулась и бросила губку для мытья посуды в раковину.

- Нет. Ставлю на то, что ты вернешься.

— Что, не думаешь, что у меня получится? — он скорчил гримасу и снова выглянул в окно. Солнце только что зашло за макушки деревьев, и он мог бы добежать до машины.

— До сих пор у тебя не получалось. И если каким-то чудом ты действительно выберешься, то вернешься, чтобы помочь всем нам. И привезешь припасы, — сказала она, уперев руки в бедра, и была чертовски серьёзной.

— Ну да, конечно, — Грэф с трудом подавил смех.

— Я не шучу, — она прошествовала в гостиную и прошипела сквозь стиснутые зубы: — Если ты и в правду выберешься отсюда, то поможешь нам.

— А я ни хрена не буду делать что-то ради вас всех. Я сяду в машину, надавлю на газ и укачу в О.К.[15] еще до рассвета. Затем я собираюсь на вечеринку и оттянусь там так, будто утром настанет конец света, и забуду об этом гадюшнике, — может он и продолжал язвить Джесси, уверяя ее в том, что не вернется, но вот сам начинал верить в обратное.

— Нет, ты этого не сделаешь, — она покачала головой. — Никто не может быть таким бессердечным.

— Я могу. Я вампир, — он отдернул занавеску, — Что ты знаешь о нас? Мне пора идти.

Девушка проследовала за ним на крыльцо и остановилась на верхней ступеньке, когда Грэф открыл багажник. Он вытащил пакет с кровью из кулера, не холодной, но довольно приятной, и зубами оторвал угол.

— Видимо, мне бы следовало сказать «было очень приятно», но… сама понимаешь. Не было.

— Надеюсь, ты сдохнешь в аварии, — выплюнула она.

Грэф усмехнулся про себя, когда скользнул за руль и завел двигатель, глотая кровь, словно последний раз в жизни. Он был счастлив как никогда, когда увидел Джесси и её дурацкий дом в зеркале заднего вида.

Грэф вспомнил, где поворачивал, чтобы как-то выбраться из этого кошмара, и вскоре уже был на том самом чертовом шоссе, что заманило его в ловушку, и проехал мимо проклятой заправки. В этот раз он не сводил глаз с одометра и жал на акселератор. Если ДеЛориан[16] могла путешествовать сквозь время со скоростью восемьдесят восемь миль в час, то Пантера с легкостью могла вырваться из этой тюрьмы при двадцати. Он промчался мимо фигуры на обочине и сжал пальцами руль. Он сделает это! Десять миль, пятнадцать.

Олень! Тот самый гребанный олень выбежал с поля. Грэф ударил по тормозам, сворачивая в сторону, чтобы избежать столкновения. Машину занесло и на середине дороги ее развернуло на 180 градусов. И там, на границе света его фар, виднелись разрушенные очертания заправки, но ее не должно быть там.

Грэф выскочил из машины и погнался за оленем, чей зад резво перескакивал через стебли кукурузы при беге. Олени быстры, но вампиры быстрее, и уже через пять секунд он настиг эту тварь, схватил за шею, вонзил в нее зубы и разорвал горло, проливая кровь животного на сломанные стебли вокруг них. Когда олень перестал отбиваться, и в остекленевших глазах была смерть, Грэф отпустил его и ударил по голове.

— Чертов олень! — он ногой оттолкнул тушку в сторону и обеими руками пригладил волосы назад, затем встал, поправил одежду и составил новый список:

· до сих пор в ловушке;

· по-прежнему жажда крови;

· бездомный.

Джесси ни за что не позволит ему вернуться в свой дом. Он не просто сжег этот мост, Грэф взорвал его как в фильме «Мост через реку Квай»[17]. И ему совсем не хотелось пить кровь только что убитого им оленя. Он сплюнул, чтобы избавиться от ужасного привкуса. Это все равно, что пить прокисшее молоко, смешанное с мочой.

Он выбрался из канавы на обочину и пошел обратно к машине. Она терпеливо ждала, как лошадь в вестернах. Грэф погладил капот и забрался внутрь. Ему следовало бы высунуться из двери, вдавить педаль газа и проехать по собственной голове. Уж лучше так, чем возвращаться к этой гарпии и ее дому ужасов.

— Эй! — позвал кто-то. Он поднял голову и увидел тощую, как щепка, девушку, одетую в обрезанные джинсы и слишком обтягивающую майку с розовой надписью «ШИКАРНАЯ» на всю грудь.

В этом городе одни убогие? Он кивнул ей, и женщина смело подошла к пассажирской двери и, открыв ее, села в машину. Она взглянула на его окровавленную рубашку и побледнела.

— Что с тобой случилось?

— Я сбил оленя, — ну, это была почти правда.

— А по машине не скажешь, что ты сбил оленя, — с сомнением произнесла она. — На ней нет ни царапины.

— Ну, она покрыта толстым слоем сплава свинца. Очень прочная, — солгал Грэф.

Девушка купилась и не стала волноваться по поводу была ли то его кровь или нет.

— Ты тот самый новенький?

— А слухи быстро расползаются… — нахмурился Грэф, глядя, как она достала из кармана косяк с марихуаной и закурила. — Может, не будешь здесь курить? Травку в смысле?

— А у меня больше нечего курить… — произнесла она, скользя зажигалкой по V-образному вырезу своей майки. Если бы у нее там была большая ложбинка, то это выглядело бы сексуально. — А у тебя?