Американские просветители. Избранные произведения в двух томах. Том 1 - [136]

.

После этого отступления я вновь обращаюсь к вам, уважаемые мудрецы и сограждане республики ученых. Как вам известно, влияние философии чувствовалось уже раньше. Для того чтобы увеличить и дополнить это влияние, нет ничего более необходимого, чем присовокупить науку о морали к тем опытам и исследованиям, которыми занимаются многочисленные ученые общества в Европе и Америке. Божественные проекты короля Франции Генриха IV и славной королевы Англии Елизаветы по установлению постоянного мира в Европе могут быть осуществлены без всякой юридической системы конфедерацией ученых мужей и научных обществ. Умножая объекты человеческого разума, они в состоянии подчинить себе всех монархов и правителей в мире и благодаря этому вычеркнуть из списка человеческих бедствий войну, рабство и смертную казнь. Не следует, однако, думать, что, выступая с подобным заявлением, я умаляю достоинство христианской религии. Верно, что христианство распространялось без помощи человеческих знаний; однако это было одно из необходимых для его установления чудес, которое в случае его повторения перестало бы быть чудом. В ложном свете представляют христианскую религию те, кто считает ее чисто внутренним откровением и обращенной лишь к моральным способностям духа. Истины христианства дают величайший простор уму человеческому, и понятными станут они нам лишь тогда, когда гений человека достигнет наибольшего расцвета благодаря философии. Одни ошибки можно противопоставлять другим, однако истины во всех областях поддерживают друг друга. То, что некоторые стороны христианского откровения все еще окутаны мраком, объясняется, быть может, и нашим несовершенным знанием явлений и законов природы. Истины философии и христианства одинаково пребывают в божественном духе, а разум и религия в равной степени суть последствия божественной благости. Стало быть, они должны существовать и исчезать одновременно. Под разумом в данном случае я понимаю способность судить об истине, а также способность постигать ее. Счастливая эра наступит тогда, когда богослов и философ заключат друг друга в объятия и объединят свои усилия для преобразования и счастья человечества!

Лекции о животной жизни

Лекция I

Господа!

Моя задача заключается в том, чтобы обучить вас с этой кафедры различным областям медицины. Таких областей имеются три: физиология, патология и терапия. Предмет первой области — законы [функционирования] здорового человеческого организма. Вторая область — описание причин и местонахождения болезней. Предмет третьей области — средства исцеления этих болезней. Приступая к первой части нашего курса, я вспоминаю замечания д-ра Хантера^{1} в его вводных лекциях к курсу анатомии. «В нашей области, — говорит доктор, — учителя, стремящиеся пленить молодые умы остроумными размышлениями, приобретают славу, которая переживает их не более полувека. Когда они закончат свои труды, эти труды будут похоронены вместе с ними. Никто никогда не имел больше последователей и поклонников в физиологии, нежели д-р Бургав^{2}. Я помню, как им восхищались. А ныне по истечении сорока лет... его физиология... я с ужасом думаю, в каком свете она теперь предстает»[89]. Как бы неприятно ни было это напоминание преподавателям физиологии, оно все же не должно отпугивать их от размышлений на физиологические темы. Элементарная анатомия есть всего лишь груда мертвого материала. Физиология — вот что оживляет ее. Знание строения человеческого тела занимает лишь нашу память. Физиология вводит ее в более высокие и более благородные способности ума. Составные части тела можно сравнить со строительным материалом для постройки дома, лежащим в беспорядке во дворе. Физиология подобно искусному архитектору соединяет их вместе, создавая из них изящное и полезное здание. Писатели, выступающие против физиологии, сходны в одном пункте с теми, кто выступает против роскоши. Они забывают о том, что известные им и описываемые ими функции относятся к физиологической науке; точно так же и противники роскоши забывают о том, что все те удобства, которыми они пользуются помимо того, чем располагает общество на своей низшей ступени, относятся к жизненному комфорту. Анатом, описывающий кровообращение, выступает как физиолог, который пытается объяснить функции человеческого мозга. В этом отношении д-р Хантер оказал честь нашей науке: лишь немногие объясняли этот и множество других физиологических предметов более понятно и с большим красноречием, нежели этот выдающийся анатом. Всякое новое и трудное дело имеет своих первооткрывателей. На мою долю выпало заниматься этой полной риска тяжелой работой. И если при выполнении ее меня постигнет судьба моих предшественников в этой области медицины, я не исчезну бесследно. Мои ошибки подобно телам павших при переходе через реку послужат мостом для тех, кто продолжит после меня наше трудное начинание. Это соображение, подкрепленное правильным взглядом на природу и значение морального долга, перевешивает то зло, о котором предупреждает д-р Хантер, т. е. потерю посмертной славы. Если бы какой-нибудь пророческий голос шепнул д-ру Бургаву на ухо на склоне его жизни, что через каких-нибудь сорок лет всякая память о его трудах в области физиологии будет стерта с лица земли, то я убежден, зная его возвышенный ум и благочестие, что он отнесся бы к этому предсказанию с таким же равнодушием, как если бы ему сообщили, что в это же время его имя будет стерто со стеклянной доски в каком-нибудь шумном и простом сельском кабаке.