Американская трагедия. Книга 2 - [24]

Дело в том, что Диллард в отсутствие Клайда уже обследовал его комнату (Клайд жил как раз над ним, на третьем этаже) и нашел там один только чемодан; не видно было ни сундука, ни фрака. Поэтому Диллард решил, что, хотя отец Клайда и содержит отель, а сам Клайд работал в Чикаго в «Юнион клубе», он, должно быть, очень равнодушен к одежде и к тому, как принято одеваться в обществе. Или же он хочет жить на собственный счет, не пользуясь чьей-либо помощью, и вырабатывает в себе твердый характер. Все это не особенно нравилось Дилларду. Человек не должен пренебрегать требованиями общества. Однако Клайд был Грифитс, и этого было достаточно, чтобы Диллард на все смотрел сквозь пальцы, — по крайней мере, первое время.

— Нет, фрака я не привез, — ответил Клайд, все еще не вполне уверенный, несмотря на свое одиночество, стоит ли ему участвовать в этой авантюре. — Но я достану.

Он уже не раз думал, что в Ликурге фрак ему необходим, и хотя за последнее время деньги доставались ему тяжелым трудом и откладывать было нелегко, он решил истратить тридцать пять долларов на покупку вечернего костюма.

Диллард болтал о Зелле и Рите; родители Зеллы Шумэн небогаты, но живут в собственном доме, и у нее часто бывают подруги — прелестные девушки. У Риты Дикермен тоже много подруг. У отца Зеллы есть еще маленькая дача на озере Экерт, близ Фонды. Летом — если только Рита понравится Клайду — туда можно будет иной раз съездить во время отпуска или на субботу и воскресенье, так как Рита и Зелла почти неразлучны. И обе хорошенькие. Зелла брюнетка, а Рита светлая, прибавил он с восторгом.

Клайд заинтересовался: девушки хорошенькие! И как это на него в его одиночестве свалился, точно с неба, этот Диллард и носится с ним… Но еще вопрос — благоразумно ли сближаться с Диллардом? Ведь, в конце концов, Клайд ничего о нем не знает. Сейчас он видел по манерам и легкомысленной восторженности Дилларда, что тому куда интереснее сами девушки, вольность или даже некоторая распущенность их поведения, а вовсе не то, к какому обществу они принадлежат. А разве не это привело Клайда к катастрофе в Канзас-Сити? Здесь, в Ликурге, отнюдь не следует забывать об этом, если он хочет чего-то добиться в жизни.

Тем не менее в среду, в половине девятого, Клайд вышел из дому вместе с Диллардом, преисполненный всяческих ожиданий. В девять часов они были уже на месте, в самой гуще одного из тех отчасти религиозных, отчасти светских, отчасти благотворительных собраний, какие устраиваются формально для того, чтобы собрать некоторые средства для нужд местной церкви, а по существу больше затем, чтобы дать пожилым случай встретиться и посплетничать, а молодежи — покритиковать старших и пофлиртовать под шумок. Тут были киоски, торговавшие чем угодно — от пирожков, печенья и мороженого до кружев, кукол и всевозможных безделушек. Все это было пожертвовано прихожанами и продавалось в пользу церкви. Гостей принимали пастор, преподобный Питер Изрилс, и его жена. В числе гостей были дядя и тетка Дилларда, общительная, но скучная чета, явно не игравшая никакой роли в здешнем обществе. Они были очень добродушны и чересчур — до фамильярности — приветливы, хотя дядя Дилларда, Гровер Уилсон, будучи агентом по закупкам фирмы «Старк и Кь», пытался иногда принять серьезный и важный вид. Этот невысокий, коренастый человек, по-видимому, не умел прилично одеваться или не имел для этого средств. В противоположность своему племяннику, одетому почти безукоризненно, он был облачен в плохо сидящий, не совсем чистый и невыутюженный костюм. Галстук был под стать костюму. Держался Уилсон как истый клерк: потирал руки, хмурил брови, почесывал в затылке, точно собираясь сказать нечто весьма важное, требующее от него крайнего умственного напряжения, — и, однако, изрекал лишь одни банальности.

Под стать ему была и его толстуха жена; пока супруг старался придать себе важный вид, чтобы казаться достойным своего собеседника, миссис Уилсон стояла рядом, расплываясь в сияющей жирной улыбке. Грузная, с розовыми щеками и уже заметным двойным подбородком, она все улыбалась и улыбалась, потому что вообще была от природы веселой и доброй женщиной, а в частности, и потому, что Клайд был племянником такого человека. Ибо, как понял Клайд, Диллард не терял времени и постарался втолковать своим родственникам, что Клайд — из Грифитсов и что он, Диллард, уже подружился с этим новым Грифитсом и теперь вводит его в местное общество.

— Уолтер сказал нам, что вы приехали работать на фабрике вашего дяди. Значит, вы поселились у миссис Каппи? Я не знакома с ней, но слышала, что у нее очень приличный, очень порядочный пансион. Там живет мистер Пароли,

— когда-то мы с ним вместе ходили в школу, но теперь я редко его вижу. Вы еще не знакомы с ним?

— Нет, не знаком, — ответил Клайд.

— А знаете, в прошлое воскресенье мы ждали вас к обеду. Но Уолтеру пришлось съездить домой. Непременно приходите к нам поскорее. В любое время. Я буду вам очень рада.

Она улыбнулась, и ее карие глазки весело блеснули.

Клайд видел, что благодаря репутации своего дяди он — настоящая находка для этой четы. Но и все остальные — старые и молодые — отнеслись к нему так же: пастор Изрилс и его жена, Майк Бампас — местный торговец типографскими красками и его жена и сын; Максимилиан Пик — торговец сеном, зерном и кормовыми травами оптом и в розницу и его жена; мистер Уитнэс — торговец цветами, мистер Троп — агент по продаже земельных участков. Все много слышали о Сэмюэле Грифитсе и его семье и были крайне заинтересованы и удивлены тем, что среди них оказался племянник такого богача. Им только не нравилось, что Клайд держался очень мягко, нисколько не важничая — не слишком заносчиво и пренебрежительно; в большинстве это были люди того типа, что уважают заносчивость даже если на словах осуждают ее. Особенно заметно это было по поведению молодых девушек.