Американская кузина - [41]

Соррел приоткрыла губы и, сама не помня как, принялась целовать его с испугавшей ее самое жадностью. Ее руки тоже действовали независимо от ее воли, потому что она не помнила, когда обняла его за шею, чтобы еще крепче прижаться к нему. Она даже и не думала никогда, что такое блаженство возможно.

Он ответил ей. Для Соррел все было новым, но самым замечательным было то, что он целовал ее, а не ее мать и не ее кузину. И целовал ее так, как будто вовсе не собирался отпускать ее и всю свою прежнюю жизнь только и ждал этой минуты.

Глава пятнадцатая

Шли секунды, и Соррел, очнувшись от первого изумления, не могла устоять под натиском обрушившихся на нее обычных сомнений. Он жалеет ее, и только. Как она могла даже подумать о соперничестве с прекрасной кузиной?

И тотчас, словно появилась злая колдунья, Соррел перестала ощущать себя желанной красавицей и вновь стала самой собой со всеми своими нелепостями. Неужели это она целуется на виду всего дома, и не с кем-нибудь, а с самым красивым мужчиной на свете, да еще титулованным. Нет, самое главное не это. Самое главное — то, что он почти помолвлен с прелестной кузиной Ливией.

Маркиз почувствовал происшедшую в ней перемену и оторвался от ее губ, он отпустил ее не сразу. В его глазах еще полыхало жаркое пламя, а Соррел уже боялась, что слишком выдала себя, выставила на обозрение свои чувства и свою слабость.

Они смотрели друг на друга, и он прищурился, потому что она не смогла скрыть ужас и недоверие. Соррел почти вырвалась из его рук.

— Нет! Позвольте мне уйти! Я не могу! Маркиз нахмурился, и радость на его лице сменилась усталостью.

— Хорошо, только не надо бояться. Если хотите, я могу попросить у вас прощения. Наверное, я не должен был целовать вас, но, признаюсь, я ничуть не сожалею и при первой же возможности поцелую вас еще раз.

Соррел отвернулась и спрятала лицо в ладонях, не желая показывать ему, как ей стыдно и страшно.

— О Господи, что я наделала? Как же я могла?

У маркиза брови полезли на лоб, а в глазах появились веселые чертенята.

— Признаюсь, это слишком сложно для меня, — сказал он. — Но вам бы не стоило так переживать, ведь к этому все шло с первого дня, как я приехал. Правда, я был бы рад узнать, что именно вас напугало. Разве мало времени прошло после смерти вашего жениха? Или вы все еще видите во мне врага? Или вы считаете меня одним из возможных претендентов на руку и сердце вашей кузины?

— Нет! Нет! Давайте не будем об этом говорить. Мне ужасно стыдно. Но это же ничего не значит.

— Утешайтесь этим, если можете, — сухо проговорил маркиз. — Но мы оба знаем, что вы лжете себе.

— Нет! Это ничего не значит. Если бы я думала иначе, я бы завтра же уехала в Америку! — в запальчивости крикнула Соррел.

Маркиз на минуту задумался.

— Понимаю. И все-таки вы не ответили на мой вопрос. Вы расстроились из-за вашего жениха или из-за кузины? Потому что если так, то…

Однако Соррел уже взяла себя в руки и, повернувшись к нему, проговорила, правда, дрожащим голосом:

— Прошу прощения. Я взволнована больше, чем думала. Пожалуйста, прошу вас, не говорите ничего. Вильям… моя кузина… разница в нашем положении… в наших убеждениях. Это невозможно. Пожалуйста… Я должна идти!.. Мне надо побыть одной.

Она замолчала и ушла, ни разу не оглянувшись на него и не посмотрев на окна, не следил ли кто-нибудь за ними. Соррел совсем забыла об упавшей трубе и о своем счастливом спасении.

Однако она вспомнила об этом, едва добралась до своей комнаты. Наверное, она должна была бы ощутить страх, однако она переживала такую бурю в своей душе, что покушение почти не занимало ее мыслей.

Тем не менее Соррел заставила себя сосредоточиться на нем, чтобы отвлечься от мучительных раздумий о последнем получасе своей жизни. Больше она не могла закрывать глаза на опасность, угрожавшую ее жизни. Тот первый случай, когда соскользнуло седло, не особенно напугал ее, потому что она случайно ударилась так сильно. Соррел никак не могла представить свою смерть под копытами лошадки, а тем более придумать причину, по которой кто-то желает ее смерти.

Да нет, скорее всего, просто хотели напугать тетю, чтобы она заплатила большую сумму. Однако второе происшествие куда более опасное. Не будь рядом Уичерли… впрочем, какой смысл об этом думать.

Как бы Соррел ни хотела, она не могла принять падение трубы за простое совпадение. Дом, конечно же, не в лучшем состоянии, но чтобы труба упала в нужный момент, необходимо ее подтолкнуть. То, что Соррел не умерла и не покалечилась, заслуга его сиятельства (хотя он должен был в это время кататься с Ливией) и его быстрой реакции.

Если только… Соррел нахмурилась. Если только присутствие маркиза не входило в планы заговорщиков. Вряд ли. Она ведь испугалась. Или она все же права и никто не желал ей смерти?

Соррел не знала, что думать. Разум отказывался ей служить. Но, прежде чем она сама не убедится в опасности, она не скажет тете. Не стоит ее пугать еще больше, а то она в самом деле надумает платить, чего Соррел никак не желала. Остается только надеяться, что маркиз тоже умолчит о неприятном происшествии.

И Соррел вспомнила о том, о чем отчаянно хотела забыть, ибо отлично понимала — совсем не опасность заставляла ее дрожать всем телом и жарко краснеть.