Американская кузина - [4]

Соррел сразу же и совершенно не вовремя подумала о том, что никогда не встречала подобного красавца и он куда больше подходит ее кузине, чем неведомый маркиз. Оба они под стать друг другу — золотые божества из греческого мифа. У него необыкновенные голубые глаза, благородный профиль и неотразимо обаятельная улыбка.

— Ну, так-то лучше, — заметил он, улыбаясь. — Только лежите спокойно и не пытайтесь встать.

Говорить это не было необходимости, потому что Соррел чувствовала себя разбитой, опустошенной, и голова у нее кружилась, несмотря на бренди. Однако она уже почти вспомнила, что произошло, и произнесла с изумлением:

— Помню. Я упала. Не удержалась на лошади!.. Это я-то!.. А где моя лошадь? С ней все в порядке?

— Думаю, да, судя по тому, как она промчалась мимо нас, — с улыбкой ответил ее спаситель. — Мой друг как раз сейчас ловит ее. Но вам нельзя разговаривать. Вы ударились головой и были несколько минут без сознания.

Соррел подняла руку и, нащупав рану, поморщилась от боли. Кровь на пальцах ее не слишком встревожила, так как в этом месте, стоит чуть пораниться, крови всегда целый поток. Но зато опять сильно закружилась голова, и она смежила веки.

Заметив ее слабость, он вновь забеспокоился и предложил озабоченно:

— Может быть, сделаете еще пару глоточков? Увы, у меня нет с собой нюхательной соли, но, уверяю вас, бренди ничуть не хуже.

— Нет, не нужно, — пробормотала она, не открывая глаз, — голова уже почти не кружится, и кроме того, я не люблю бренди. Почти так же, как соль, уж если на то пошло.

Он засмеялся и, казалось, успокоился.

— Очень хорошо. Но, пожалуйста, не сердитесь на меня, выглядите вы пока еще не совсем хорошо. Честно говоря, вы меня всерьез напугали, когда я увидел, как вы тут лежите. Я даже подумал, а вдруг вы никогда не очнетесь.

Соррел открыла глаза, уже не сомневаясь, что выглядит по-дурацки со своей окровавленной головой и в грязном порванном платье. Зато ее спаситель, с досадой отметила она, одет на редкость элегантно, в куртку и сапоги из оленьей кожи, и совсем не похож на тех франтов, которых она видела в Лондоне. Это наблюдение никак не улучшило самочувствие Соррел.

— Мне уже хорошо, правда, голова болит… Но это я заслужила, — окрепшим голосом произнесла она. — Не могу понять, как такое могло случиться.

— О, все мы время от времени падаем. Но если вам от этого будет легче, то вы не виноваты, вас подвело седло. Мой друг и я все видели, и, уверяю вас, никто не удержался бы в седле при подобных обстоятельствах.

Соррел смутно помнила, что будто бы видела на дороге двух всадников. В ответ на его слова она резко выпрямилась и тотчас пожалела об этом. Опять сильно закружилась голова, и Соррел с благодарностью приняла его помощь.

— Господи, теперь я вспомнила, — прошептала она. — Придется конюху моей тети ответить за свою невнимательность.

— Думаете, он плохо затянул подпругу? — Спаситель, задумавшись, помолчал. — Что ж, логично, — медленно проговорил он. — Но вы ведь уже долго катались, а седло сорвалось неожиданно. Раньше вы ничего не замечали?

Соррел помрачнела. От головной боли она никак не могла сосредоточиться.

— Н…нет. Но, по правде говоря, я думала совсем о другом. Наверное, я должна была заметить раньше? Вы правы, все случилось внезапно, когда я уже была над оградой.

— Пожалуй, — проговорил он рассудительно, — ответы на вопросы надо отложить на потом. Теперь меня больше заботит, как вас везти обратно. Ваша тетя живет в деревне?

Она уселась поудобнее и подложила руку под голову, изо всех сил мечтая, чтобы земля перестала кружиться.

— Да… Но я еще беспокоюсь о лошади. Никогда не прощу себе, если она покалечится. А уж муж моей тети, боюсь, этого не переживет. Лошадка — его радость и гордость, и я, признаюсь, взяла ее без спроса. Вы сказали, ваш друг отправился на ее поиски?

Он рассмеялся.

— Неужели без спроса? Ничего, не беспокойтесь. Она умчалась с такой скоростью, что, готов спорить, она-то не покалечилась. Ну а Фитц поймает ее без труда. Однако прошу меня извинить, но где же ваш конюх? Как вас отпустили одну, да еще верхом?

Соррел совсем забыла о глупых английских предрассудках, а так как она все еще чувствовала себя по-дурацки, то ответила гораздо резче, чем позволяла себя обычно:

— Дома! Где же еще? А почему вы один, если, конечно, позволите спросить?

— Ну, это совсем другое дело, — возразил он, не скрывая своего удивления.

— Значит, раз вы мужчина, вам все позволено, — запальчиво проговорила она. — А вам бы понравилось, если бы вас сопровождали каждый раз, когда вам хочется побыть одному?

Соррел заметила насмешливую искорку в его голубых глазах.

— Нет, мне бы это, конечно же, не понравилось, — охотно подтвердил он. Неужели все американки так независимы?

Соррел уже привыкла, что стоит ей открыть рот, как все тотчас узнают в ней американку, поэтому вопрос незнакомца не застал ее врасплох.

— Не имею ни малейшего представления. А английские мужчины все одинаковые?

Он усмехнулся.

— Вы правы. Но я вовсе не хотел вас обидеть. Что вы! Но все-таки мы не в одинаковом положении. Если бы я и мой друг не проезжали мимо, вам бы пришлось куда хуже. Вы очень неудачно упали и наверняка крепко ушиблись.