Американская интервенция в Сибири. 1918–1920 - [4]

По приезде в Соединенные Штаты генерал Марч сообщил мне, что хочет, чтобы я продолжал выполнять свои текущие обязанности еще около четырех месяцев, после чего он намерен разрешить мне отправиться во Францию. Однако в мае 1918 года он сказал: «Если кто-то и должен ехать в Россию, так это вы». Это замечание весьма удивило меня, но, поскольку оно было высказано как предположение, я не стал его комментировать, понимая, что генерал Марч прекрасно осведомлен о моем желании служить в Европе и о том, что каждую возможность, которую давали мне текущие служебные обязанности, я посвящал изучению условий и военных операций во Франции. Я даже не думал о том, что американские войска могут быть направлены в Сибирь, и замечанию генерала Марча не придал большого значения, поскольку не предполагал, что кому-то действительно придется туда отправиться.

В конце июня 1918 года генерал Марч сообщил, что меня намерены сделать генерал-майором национальной армии, после чего назначат командиром одной из дивизий, находящейся в Соединенных Штатах и оставшейся без постоянного командира. Это вселило в меня уверенность в том, что от идеи отправки войск в Сибирь отказались или что меня туда определенно не пошлют. На следующее утро я сказал генералу, что хотел бы командовать 8-й дивизией, расквартированной в Кэмп-Фремонте, Поло-Альто, Калифорния. Он согласился, и вскоре моя кандидатура была представлена в сенат на утверждение в чине генерал-майора национальной армии. 9 июля 1918 года меня утвердили, после чего я немедленно сообщил генералу Марчу, что хочу отбыть в свою дивизию, и 13 июля уехал из Вашингтона. 18 июля 1918 года я вступил в должность командира 8-й дивизии и приступил к исполнению своих новых обязанностей. Я был очень доволен и счастлив, когда узнал, что в октябре 8-ю дивизию решено отправить во Францию.

2 августа 1918 года после полудня начальник моего штаба сообщил, что из Вашингтона получено шифрованное сообщение и его первая фраза гласит: «Вы не должны передавать никому из своих сотрудников или кому-то еще содержание данного сообщения». Я спросил начальника штаба, кто подписал сообщение, и он ответил «Маршалл». Тогда я сказал, что Маршалл не имеет никакого отношения ни ко мне, ни к нему, и велел заместителю начальника штаба расшифровать сообщение. В нем мне приказывали «сесть на ближайший и самый быстрый поезд до Сан-Франциско и ехать в Канзас-Сити, где направиться в отель «Балтимор» и спросить военного министра. Если его там не окажется, то ожидать его приезда». Эта телеграмма показалась мне одной из самых странных депеш, которые когда-либо отправляло военное министерство, и если только подпись Маршалл не была поставлена ошибочно вместо Марч, то я бы оказался поставленным в сомнительное положение офицера, который либо не подчинится приказу, либо оставит часть, не сказав никому о том, кто дал ему это право и куда он направляется.

В телеграмме не сообщалось ни зачем меня вызывают в Канзас-Сити, ни сколько времени я буду отсутствовать, и вообще вернусь ли назад. В то же время такая информация могла существенно повлиять на то, как мне готовиться к отъезду. Я не знал, что должен взять из одежды, и сомневался, не означает ли данный приказ безвозвратное изменение моего положения. Посмотрев расписание, я увидел, что поезд до Санта-Фе отправляется из Сан-Франциско через два часа, поэтому, сложив немного вещей в дорожную сумку и еще кое-что в небольшой чемодан, отправился в Сан-Франциско. Я успел на поезд, но не смог купить билет в спальный вагон. По пути в Канзас-Сити я телеграфировал военному министру мистеру Бейкеру в отель «Балтимор», сообщая, с каким поездом прибуду. В пути я пытался представить себе, о какой секретной миссии может идти речь, и со страхом думал, что это касается Сибири, хотя в прессе не видел ничего о том, что Соединенные Штаты намерены отправить войска в Россию.

В 10 часов утра, когда я прибыл в Канзас-Сити, меня встретил служащий, сказавший, что мистер Бейкер ожидает меня в зале вокзала. Поскольку до отхода его поезда оставалось совсем немного времени, мистер Бейкер сразу же сообщил, что, к сожалению, должен отправить меня в Сибирь. С присущим ему великодушием он выразил свои сожаления и сказал, что знает о моем нежелании ехать и что, возможно, когда-нибудь он расскажет, почему я должен это сделать. Кроме того, ему хотелось, чтобы я знал, что генерал Марч пытался избавить меня от отправки в Сибирь и хотел отправить во Францию. Он сказал: «Если в будущем вам захочется проклясть того, кто послал вас в Сибирь, знайте, что это сделал я». Потом он вручил мне запечатанный конверт со словами: «Здесь изложена линия поведения Соединенных Штатов в России, которой вы должны следовать. Взвешивайте каждый шаг, потому что вам придется ходить по минному полю. До свидания, и храни вас Господь».

Как только добрался до отеля, я вскрыл конверт и увидел внутри семь страниц, озаглавленных «Aide Memoire» без указания авторства, однако в конце значилось «Государственный департамент, Вашингтон, 17 июля 1918 года». После того как я тщательно изучил документ и почувствовал, что понял предписанную линию поведения, я лег спать, но не мог заснуть, продолжая размышлять, как действуют другие нации и почему меня не проинформировали о том, что происходит в Сибири. На следующий день я прочел документ еще несколько раз, чтобы проанализировать и понять значение каждой фразы. Я почувствовал, что никаких разночтений в понимании линии поведения Соединенных Штатов быть не может и что я не нуждаюсь ни в каких дальнейших разъяснениях. Предписанная мне линия поведения выглядела следующим образом: