Америка с чёрного хода - [19]

Херстовский критик постепенно входил в ораторский раж. Он говорил все громче и при этом оживленно жестикулировал. Мой сосед осторожно тронул меня за рукав.

– Не подумайте, что Джибс шутит или иронизирует, – шепнул он. – Боже упаси! Он сейчас развивает ту же тему, что и в своих обзорах. Только пишет он более витиевато и пространно.

Тем временем Джибс продолжал свою тираду:

– Джаз – вот подлинная музыка! Недаром наша публика его любит. Это чисто американское искусство. В нем еще много несовершенного, но оно верно воспроиз водит бурный ритм нашей жизни, ее шумные диссонансы, ее острые углы. В нем чувствуется экспрессия и динамика, свойственные американской цивилизации. И уж если на то пошло, то слушать Чайковского или Бетховена куда приятнее в исполнении джаза, чем симфонического оркестра. Мне, например, нравятся так называемые классики в интерпретации Спайк-Джонса. Правда, он немного грубоват, но зато самобытен и остроумен. Он истинный новатор… В сто интерпретации и классическая музыка кажется не лишенной интереса.

Столь бессмысленного и вместе с тем наглого вздора трудно было ожидать даже от херстовского музыкального обозревателя. Я знал о Спайк-Джонсе только понаслышке, но и этого было достаточно, чтобы оценить беспредельный цинизм Джибса: Спайк-Джонс дирижировал эксцентрическим шумовым ансамблем.

Однако распоясавшийся херстовец еще не высказался до конца.

– Вы, может быть, презираете Спайка, – все более входя в азарт, продолжал он, – но я вам скажу, что его оркестр лучше представляет американскую культуру, чем десяток «Карнеги-холлов». Там музей древностей. Да, да, европейских музыкальных древностей… И гиды в этом музее тоже из европейских эпигонов. Кто там дирижирует? Тосканини, Стоковский, Клемперер. А кто солисты? Крайслер, Хейфец, Сигети, Казадезюс. Заметьте, ни одного американца! Поль Робсон или Мариан Андерсон – не в счет. Я говорю о настоящих, стопроцентных американцах. И это не случайно! Американской душе чужда выродившаяся европейская музыка…

Гнусная черносотенная физиономия наглого херстовца проявилась в этом разговоре во всей ее неприглядности. Отвратительные «идеи», в столь откровенной форме высказанные Джибсом, не были, разумеется, его личным достоянием. Они прежде всего характеризовали боссов этого продажного писаки и их отношение к музыкальной культуре, определяющее ее развитие, вернее – ее упадок, в Соединенных Штатах.

После того как Джибс ушел, мой собеседник с отвращением посмотрел ему вслед и сокрушенно покачал головой.

– Самое ужасное, – с видимым смущением сказал он, – что этот негодяй кое в чем прав. Американские обыватели действительно предпочитают джаз любой симфонической музыке. Большинство американских композиторов пишет для джаза. Я, например, пишу сейчас одну серьезную вещь. Но это пока только для себя. Да и вообще я не знаю, увидит ли она когда-нибудь свет. А чтобы существовать, я сочиняю джазовые мелодии для рекламных объявлений по радио. Иногда мне удается продать кое-что фирме, поставляющей репертуар «ночным клубам». Я понимаю, что это не музыка. Но что я могу поделать?

Путь Крокера, как и многих других американских композиторов, заранее предопределен. Никакие симфонии и квартеты не способны обеспечить им нормальные условия существования. Поэтому они и вынуждены ежедневно поставлять десятки джазовых какофоний и пошлейших «лирических» песенок. Тем, кто не слышал американских модных песенок, невозможно представить себе, насколько они бесцветны и убоги. Композитор Зигмунд Ромберг, считающийся в Америке одним из ярких музыкальных светил, беззастенчиво похвалялся тем, что им написано около пятисот песенок, не говоря о нескольких десятках опереток для Бродвея. Большинство его песенок похожи одна на другую, как две капли воды. То же самое можно сказать и о тексте. О ценности «творений» Зигмунда Ромберга можно судить по таким их выразительным названиям, как, например: «О, девушки-вампиры», «Целуйте взломщиков», «Леди-пиратка», «Счастливые готтентоты», «Прямо из сточной канавы»… Вот уж поистине лирика сточной канавы! Подобного рода «творческие достижения» удостаиваются в Америке высокой общественной оценки: Зигмунд Ромберг получил звание почетного гражданина Канзас-сити и Далласа. Кроме того, он произведен в почетные полковники Национальной гвардии штата Луизиана и избран масоном 32-й степени в масонском святилище в Балтиморе.

В погоне за сенсационным «успехом», обеспечивающим солидные текущие счета в банках, некоторые американские музыканты-исполнители пускаются на самые экстравагантные трюкачества. Так, например, некто Генри Коуэлл, слывущий модным «оригиналом», играет на рояле с помощью кулаков и даже локтей.

Глубокое возмущение вызывает особая категория трюкачей, которые переделывают на джазовый лад великие творения гениальных композиторов. Вы не сразу верите своим ушам, когда слышите по радио, скажем, «Песню индийского гостя» из оперы Римского-Корсакова «Садко» в исполнении «хот-джаза», с характерным синкопированным ритмом, ударно-шумовыми эффектами и пронзительными «криками обездоленного верблюда». Не менее дико звучат, к примеру, прелюды Рахманинова, когда их играют на рояле в манере «буги-вуги», монотонно и оглушительно громко, абсолютно искажая дух и темп исполняемого произведения.