Америка с чёрного хода - [16]

– Пожалуйте, леди и джентльмены! Смотрите за пять центов самое замечательное «шоу» во всем городе! За пять центов «шоу», стоящее пять долларов!

Неразборчивая публика валом валит на «самое замечательное шоу».

Неподалеку от 42-й улицы расположена залитая светом, шумная площадь. Это Таймс-сквер – центр кинотеатров Бродвея. Здесь демонстрируются фильмы с участием голливудских звезд первой величины. Один за другим сменяются на экранах придурковатый Боб Хоуп, простодушный первый любовник Ван Джонсон, демонстрирующая свое изящество Бетти Грабл, вульгарная львица кабаков и притонов Рита Хайворт, шумливые комики Эббот и Костелло и множество других. Фильм о гангстерах идет вслед за очередной душещипательной картиной с участием малолетней артистки Маргарет О'Брайен, дикая фантасмагория «Возвращение вампира» – за мещанской мелодрамой, религиозно-мистическая картина «Песнь Бернадетты» – за фильмом, внушающим страх перед атомной бомбой. Мистика, психопатология, грубые, примитивные инстинкты, сексуальная развращенность, социальный обман, оправдание милитаризма и империализма – таково основное содержание американских фильмов. Невзыскательная публика поглощает весь этот недоброкачественный ассортимент, вкушая вместе с ним солидные дозы идеологической отравы. Бродвей – один из главных центров распространения растленной голливудской продукции – не плохо выполняет социальный заказ реакционных сил, идеологически обрабатывая американского обывателя.

Таймс-сквер – предмет гордости Нью-Йорка, одна из главных его достопримечательностей. Нью-йоркцы, кажется, ничем так не гордятся, как его иллюминацией. Пышно-рекламное наименование «Великий светлый путь», присвоенное американцами Бродвею, в значительной мере порождено этой иллюминацией. Но человек, не находящийся в плену у американского лжепатриотизма, испытывает при виде Таймс-сквера тягостное чувство. Световая реклама, подмигивающая, пляшущая, прыгающая на этой шумной площади, создает ощущение мучительной пытки неоновым светом. Движущиеся световые афиши кинотеатров, залитые огнями витрины и вывески ресторанов, кафетериев и баров огромные, ярко освещенные пестрые щиты, рекламирующие виски «Четыре розы», пиво Шлица, вездесущий напиток «Пепси-кола» и бог знает что еще; тысячи других огней, неизвестно что рекламирующих, – все это ежесекундно вспыхивает, гаснет, снова вспыхивает, мечется, перекрещивается между собою, лезет друг на друга, бьет в глаза. За этой световой оргией не трудно почувствовать предприимчивую руку дельцов «биг бизнеса». Здесь они ведут такую же ожесточенную, как и везде, борьбу за потребителя, за сбыт своих товаров. Конкурируя друг с другом, они в то же время объединяют свои усилия в единодушном стремлении овладеть душой своего потребителя, духовно поработить его. В каждой американской рекламе наряду с элементарным обманом покупателя содержится и попытка ослепить его ложным блеском «американского образа жизни».

Световую оргию Таймс-сквера дополняет шумная какофония автомобильных гудков. На тротуарах и на перекрестках улиц течет, топчется на месте и ни на минуту не иссякает плотный поток пешеходов. Пыльные тротуары Бродвея забросаны окурками, огрызками фруктов, ореховой скорлупой, клочками бумаги. Купив на углу газету и просмотрев на ходу заголовки, бродвейский читатель швыряет ее себе под ноги. Сотни поднятых ветром грязных, растоптанных газетных листов вихрем кружатся по площади.

Публика, заполняющая Бродвей, кажется равнодушной и к грязи, и к световым эффектам, и к уличному шуму. Многие жуют резинку, меланхолически шевеля челюстями.

В непосредственном соседстве с Таймс-сквером проходит 44-я улица, по обе стороны которой расположены драматические театры.

Наше представление о театре совершенно неприложимо к американскому «театру». В сущности, единственным постоянным элементом американского «театра» является помещение со сценой и зрительным залом. Что же касается артистов, режиссеров, художников, то все они нередко меняются при каждой новой постановке. В Америке, как правило, нет театров с постоянным репертуаром, так же как нет и постоянных театральных трупп. Тот или иной антрепренер собирает артистов для одной определенной постановки, которая держится на сцене до тех пор, пока публика не утратит к ней интереса. После того, как пьеса перестает привлекать зрителей, ее снимают с репертуара, а новую пьесу в этом же театре, скорее всего, поставит уже совершенно новая труппа, нанятая новым антрепренером. Театр в Америке – не искусство, а бизнес, который находится в руках частных предпринимателей. Единственная их забота состоит, конечно, в получении максимальной прибыли.

На 44-й улице расположены наиболее доходные театры Бродвея. Здесь идут пьесы, которые иногда становятся «боевиками» и держатся на сцене в течение нескольких лет. Но театральный «боевик» в Америке также очень своеобразное понятие. Советский зритель просто не понял бы, каким образом скучнейшая мещанская мелодрама вроде пьесы «Жизнь с отцом» может ставиться на протяжении нескольких лет. Это оказывается возможным только вследствие полной безвкусицы, тщательно прививаемой публике при помощи настойчивой коммерческой рекламы.