Америка: каким мир был бы без нее? - [9]
Это их Америка — прогрессистская, и ее они чествуют в День независимости.
Здесь не только патриотизм не является разделительной чертой, но и идея американской исключительности. При этом обе стороны верят в исключительность Америки, но одна сторона считает, что Америка исключительно хороша, а другая — полагает, что Америка исключительно плоха. Одна группа считает Америку хорошим обществом, другая — называет Америку «Империей Зла». Консерваторов печалят некоторые аспекты современного американского общества, а прогрессисты гордятся ими, например, государственной национальной системой здравоохранения или принятием стиля жизни гомосексуалистов.
Как же можно сравнивать и противопоставлять эти две Америки — одну, которую отстаивают консерваторы, и совсем другую, которую ценят прогрессисты? Как ни странно, делать это возможно, сравнив путешествия двух французов в Америку. Их взгляд со стороны поможет американцам яснее увидеть самих себя. Первый француз — Алексис де Токвиль, аристократ, который много путешествовал по Америке в начале девятнадцатого столетия. Его — молодого человека двадцати с лишним лет — сопровождал в поездке другой аристократ, Густав Бомон, который особо интересовался системой организации американских тюрем. Вместе они проделали путь из Новой Англии в Филадельфию, Новый Орлеан и Висконсин, проехав более семи тысяч миль за десять месяцев. Токвиль посетил Америку спустя несколько десятилетий после основания страны, и у него была хорошая возможность оценить, как принципы революции прижились в американской действительности. Он внимательно наблюдал за американскими нравами, опубликовав в итоге результаты своих наблюдений в ставшей классической книге «Демократия в Америке». Хотя эта книга изначально предназначалась для французской публики, в наши дни ее больше всего читают и изучают именно в Америке.
Другой француз — Мишель Фуко, интеллектуал, впервые посетивший Америку в 1975 г. Затем он несколько лет подолгу жил в регионе залива Сан-Франциско, преподавая в университете Калифорнии в Беркли. Позже, в начале 1980-х гг. он читал лекции в Дартмутском колледже, где я и познакомился с ним, будучи аспирантом. Фуко, разумеется, увидел совсем другую Америку, нежели Токвиль — Америку, чья форма изменилась благодаря гражданским волнениям 1960-х гг. При этом интересы Фуко сильно отличались от интересов Токвиля. То, что Токвилю казалось наиболее привлекательным, Фуко находил максимально отталкивающим. В действительности традиционная Америка служила иллюстрацией многому из того, что Фуко находил неприятным в западной цивилизации. Но его не следует считать приверженцем антиамериканизма. Наоборот, Фуко испытывал такой горячий энтузиазм по отношению к Америке, что французские коллеги считали его настроенным абсолютно проамерикански. Для Фуко Америка конца 1970-х — начала 1980-х гг. была великой, ведь давала людям шанс выйти за пределы всех ограничений в области секса. Взрослые могли заниматься сексом не только друг с другом, но и с мальчиками. Фуко считал это благородным идеалом, за который стоит отдать жизнь.
Эти два француза иллюстрируют очень разные версии Америки, каждая из которых по отдельности дороги сегодня консерваторам и прогрессистам.
Начнем с Токвиля. Он отметил, что Америка — это нация, непохожая на другие. Она породила то, что Токвиль назвал «отдельным видом человечества». Он определил понятие «американской исключительности». По Токвилю, американцы уникальны, ибо среди них царит равенство. Противоречивое утверждение Декларации независимости («все люди созданы равными») Токвиль считает описанием реальности американской жизни. Американцы, пишет он, имеют внутреннюю убежденность в демократическом принципе равенства. Они отказываются относиться друг к другу, как к «низшим» и «высшим». Они не кланяются и не демонстрируют подчинение так, как это делают люди в других странах, в частности, во Франции. В отличие от Европы, в Америке нет «крестьян» — только фермеры. В Америке есть наемные работники, но нет «слуг». И сегодня Америка — единственная страна, где официанта зовут «сэр», как если бы он был рыцарем.
Равенство, отмечаемое Токвилем, социальное, а не экономическое. Конкуренция, пишет он, приводит к неравному доходу в зависимости от заслуг: «Естественное неравенство вскоре проложит себе путь, а богатство будет переходить в руки наиболее способных людей». Но это оправданно, ибо богатство заработано, а не украдено. Токвиля особенно поразило то, что богатые люди в Америке когда-то были бедными. Он с некоторым неодобрением отмечает, что американцы питают «необузданную» любовь к деньгам. Тем не менее, он был впечатлен, наблюдая среди американцев одно постоянное стремление: прикладывать личные усилия и экономическую конкуренцию к достижению цели: «Выберите случайным образом любого американца, и он окажется обладателем страстных желаний, предприимчивым, отважным, изобретательным новатором». Успех делает возможным то, пишет он, что обычные люди делают большие усилия ради достижения своей цели. Обычный человек может быть грубым и не слишком образованным, но он имеет практический ум и горячее желание достичь успеха: «
