Америка. Глазами русского ковбоя - [63]

Я узнал, что большинство публики считает началом истории США высадку в 1620 году с корабля «Мэйфлауэр» английских пуритан. Этих 120 человек называют отцами-основателями территории. Большинство не знает, что тринадцатью годами раньше, в мае 1607 года, на берега Вирджинии высадился десант из 105 поселенцев во главе с капитаном Христофером Ньюпортом. Они сразу же принялись за возведение форта, чтобы защищаться от атак испанцев и индейцев. Позднее форт был назван Джеймстауном. В следующую суровую зиму один из поселенцев съел собственную жену, за что был наказан виселицей.

Для ребят этих главное было – покурить. Поэтому сельское хозяйство в стране началось с выращивания таб ака. Правда, вскоре они поняли, что лучше быть эксплуататорами, чем эксплуатируемыми. В 1619 году колонисты завезли из Африки двадцать рабов, с чего и народился здесь рабовладельческий строй. Вскоре закупили они партию черных любовниц, заплатив за каждую по 120 фунтов табака. (Отсюда, наверное, пошло выражение: «Как дела? – Табак!»)

Тогда же началось соревнование между англичанами и французами за право владения Северной Америкой. В июле 1608 года Самуэль де Шамплэйн основал французскую колонию Квебек, которая до сих пор борется за свою независимость от англоязычной Канады. Так что история этой страны не очень долгая, но бурная.

На другой день после моего приезда нагрянуло в форт 20 волонтеров, чтобы под надзором Дэнни Уолкера, штатного археолога, приступить к раскопкам мусорных ям форта Ларами. Каждый год проводят они здесь отпуска, живя в вагончиках и работая на раскопе под палящим солнцем бесплатно.

Добыча, прямо скажем, у них была не впечатляющая. При мне откопали пару латунных армейских пуговиц, горлышко бутылки из-под виски и сломанную бритву.

Пригласили и меня включиться в команду, но мне их работа напомнила кампанию Тома Сойера по покраске тетушкиного забора. Уж так не хотелось Тому самому красить забор, и он решил привлечь добровольцев. Том так вдохновенно начал ненавистную работу, что проходившие мальчики буквально умоляли за приличное вознаграждение позволить им тоже поработать.

Я, возможно, и согласился бы включиться в раскопки, но в группе не оказалось ни одной симпатичной женщины. Так и не внес я свою лепту в американскую археологию. Тем не менее профессору Уолкеру понравилась моя идея поездки на лошади по Орегонской тропе. В дневнике он записал: «Анатолий, это прекрасная идея, и я уверен, что, воплощая ее в жизнь, ты заставляешь американцев вспомнить историю страны. Трудись дальше».

Ванечка занял достойное место в иерархии лошадиного табуна благодаря своей мощи и умению лягаться. Я же старался быть в стороне от людей, устроившись на берегу речки. Много лет назад я уразумел, что неспособен быть лидером, и отказался от борьбы за место в социальной иерархии. Ненавидимая мною битва за власть или авторитет происходит повсюду вокруг, и я пытаюсь в ней не участвовать.

Сейчас более насущной была борьба с комарами, гнусом и оводами. Ночами донимала моль, тысячами проникавшая внутрь кибитки и в спальный мешок и ползавшая по телу до утра, не давая уснуть.

Ласточки, жившие веселой колонией под соседним мостом, были на моей стороне в борьбе со всей этой насекомятиной. Рыбы жировали на ней также, но мне рыбачить было не позволено. В каждом штате положено приобретать годовое разрешение на рыбалку, и для жителей штата оно стоит 10–15 долларов, приезжие платят в два раза дороже. Хотя парковые служащие подружились со мной, я не сомневался, что любой из них не задумается оштрафовать меня, застукав за нелегальной рыбалкой. Поскольку форт на отшибе, и продовольственного магазина здесь не имелось, охранники регулярно приносили мне что-нибудь перекусить.

Правда, на территории форта для туристов был открыт магазин, продававший копии товаров ширпотреба прошлого века: керосиновые лампы, свечи, дегтярное мыло, одежду и обувь. Все, естественно, было не по моему карману, но я сподобился-таки купить испеченный по старинному рецепту армейский сухарь в форме галеты. Он был завернут в вощеную бумагу, на которой был напечатан комментарий о том, что: «сухарь, официально называвшийся „сухим хлебом“, был частью стандартного полевого рациона солдат XIX века. Изготавливался он из чистой муки с водой, без дрожжей, и был настолько тверд, что грызть его было невозможно.

Было множество способов его потребления. Наиболее популярным – размачивать в кофе или крошить в суп. Гурманы после размачивания поджаривали его в сале, посыпая сахаром – вкус напоминал пирожное».

Запасы рациона времен гражданской войны 1861–1865 годов использовались в гарнизонах до конца XIX века. Английский кавалерист Вильямсон писал о качестве солдатского рациона 1890 года: «…часть рациона сухарей была в упаковке 1863 года… сухари были зеленые от плесени, но мы ее отмыли, и они оказались вполне съедобными». Я до сих пор храню этот сухарь на черный день.

Через несколько дней в форт на мое имя пришел факс от президента Ассоциации любителей истории Орегонской тропы. Джэки Левайн сообщала о прибытии в форт восьми трапперов из штата Колорадо и советовала к ним присоединиться.