Америка. Глазами русского ковбоя - [29]

Я стучу сейчас одним пальцем по клавишам моего компьютера, модель которого уже десять лет как перестали производить, но это лучше, чем печатная машинка – я могу сразу же переписать мысль, которая несколько минут назад для меня была верна. А пишу я под зудеж телевизионной сенсации о женщине-учительнице, матери двоих детей, которая переспала с учеником своего класса да еще родила от него девочку. Ей было тогда 32, а ему 13 лет. Вся американская мораль поднялась по сему поводу на дыбы – учительница совратила малолетнего и должна быть наказана. Я, мимоушно слушая эту историю, вначале тоже согласился с приговором суда: семь лет тюрьмы условно, и условие – она больше никогда с ним не увидится. Согласился, поскольку заранее принял моральный императив: грешно совращать малолетних.

Государство отобрало у нее ребенка, а через пару месяцев ревностная полиция застукала любовников на месте преступления – они занимались любовью в ее машине, запаркованной на обочине дороги. На сей раз судья был неумолим – условные семь лет превратились в реальные, и отсидит она их за решеткой. Отберут у нее и второго ребенка, которым учительница успела забеременеть от юного любовника за пару месяцев условной свободы.

Вначале мораль моя присоединилась к всеобщей, а потом посидел я чуток в позе лотоса и вспомнил свою любовь к учительнице Марии Сергеевне. Был я первоклашкой и влюбился в нее по уши, а когда закончился учебный год и меня перевели во второй класс, то плакал навзрыд, не желая расставаться со своей первой учительницей в познании женской красоты и прося оставить меня в первом классе на второй год. Вторая любовь обрушилась на меня в седьмом классе, когда было мне четырнадцать, а Любови Георгиевне двадцать семь. Ох, как я ее любил, а ее жениха – капитана третьего ранга – ненавидел! Мне тогда казалось, что и она была ко мне неравнодушна, но наши мечты и желания уничтожила мораль – это нельзя, потому что это аморально.

Следя за перипетиями любви американского школьника и его учительницы, я понял, что здесь, в Америке, была ими реализована моя детская мечта. А история этой любви будет в будущем воспета не менее, чем любовь Ромео и Джульетты (ей было 14, а ему 16 лет).

Ричард отвез меня в медпункт, где врач выдал мне пачку таблеток «Тагамета», иногда помогающих утихомирить язву желудка. Посещение врача и лекарство были оплачены из гостевого фонда колледжа.

Вечером я отправился с семьей Ричарда в шикарный ресторан. В этот вечер он решил отметить свое воссоединение с женой, с которой год был в разводе. За это время ничего и никого лучше он не нашел и, чтобы не осложнять жизнь единственного сына Джоша, решил вернуться в семью. У Филлис, видимо, был прогрессирующий склероз мозга – говорила она невпопад, прерывала всех, при этом сотрапезники извинительно улыбались. В этой семье была прогрессирующая трагедия (как будто существуют регрессирующие трагедии!).

На следующий вечер я был ангажирован молодоженами, врачами Эндрю и Дебби Гиршман. Ей порядка 55-ти, а ему 60 лет. Причем она чуть ли не в полтора раза выше Эндрю, что, в общем-то, несущественно, так как в этой семье лидером всегда будет Эндрю. Они недавно переехали в новый дом, а медовый месяц собирались провести в России. Вот и решили меня расспросить, как там можно выжить. Местные газеты и телевидение описывают теперешнюю Россию как страну разгула преступности. Я посоветовал им быть осторожными в больших городах. Провинциальная Россия ничуть не более преступна, чем Америка. Ну, немножко пьяненькая, так еще Владимир Мономах говаривал: «Руси есть веселие пити, не может бо без того быти». А народ-то знает: «Пьян, да умен – два угодья в нем». А еще: «Пьяный проспится, а дурак – никогда». Сам-то я, несомненно, дурею, но не от всех напитков – особенно противопоказаны мне «ерш», портвейн, денатурат и все остальные напитки, продаваемые в киосках России и «ближнего зарубежья».

Утром мои помощники по уходу за лошадью Мэт и Дик проехались со мной до ворот колледжа и пожелали доброго пути. Я позавидовал этим счастливчикам, обучающимся в колледже, где созданы все условия для развития мозга и тела.

После двухдневного отдыха Ваня шагал размашисто, и его не надо было подгонять. Я так привык приветствовать встречных, что уже автоматически махал собакам, коровам и лошадям, оказавшимся на пути. Поскольку вожжи были в правой руке, то махал левой – в конце путешествия она оказалась у меня даже сильнее правой. Это я говорю о физической пользе приветливости.

А мир бурлил новостями: погиб в авиакатастрофе помощник президента Рон Браун. Пойман наконец-то одиночка-бомбист Теодор Казинский. Бейсболисты штата Кентукки стали чемпионами США. Да еще затмение Луны приближается.

Мой очередной хозяин разрешил лошади пастись на его лугу, но ни сена, ни зерна не дал. Соседи принесли и то и другое, да еще извинились за него: «Он же не местный, только недавно переехал сюда из Индианаполиса и привык не доверять чужакам. Ничего, возможно, когда-нибудь и расслабится».

А хозяин мой настолько не доверял всему и вся, что даже не вышел на улицу, когда началось лунное затмение. Вероятно, посчитал, что здесь даже в этом могут надуть.