Амазонка глазами москвича - [82]

Суть церемонии заключалась в следующем: племена этого района считают, что когда умирает вождь или же видный деятель племени, то душа его продолжает оставаться в стойбище, и спустя некоторое время необходимо провести церемонию освобождения душ. После церемонии душа вождя покидает стойбище и отправляется в дальний лесистый район, который называется на языке камаюра итиума. Обычный человек не может попасть в район итиума, потому что он находится совсем рядом с солнцем.

Но вот все приготовления окончены. Мы уселись на почетные места около хижины Орландо. По краям площади разместились остальные зрители и, видимо, часть участников церемонии: дети, женщины, старики. Вдали, за деревьями, можно было заметить группы индейцев различных племен, тела их были раскрашены праздничным орнаментом, на голове у каждого большая диадема из перьев, на шеях и бедрах самые лучшие украшения — нитки голубых бус. Несколько поодаль стояли шаманы племен, вооруженные луками, стрелами, держа в правой руке марака — особый вид колотушки.

По какому-то особому знаку на площади установилась относительная тишина. Шаманы взмахнули марака, и один из них издал крик, имитируя рычание ягуара. Тотчас же после этого с разных сторон на площадь выбежали друг за другом воины различных племен и начали исполнять танец, сопровождаемый песней, обращенной к мавутсиниму. Мавутсиним — это бог войны. Лица индейцев были раскрашены черной краской с поперечными и продольными белыми полосами. Время от времени шаманы опять издавали крик, имитируя рев ягуара, и все воины подхватывали его. Танцы длились минут двадцать пять — тридцать. Потом в центр площади выскочили два воина — лучшие борцы племени. Это были как бы показательные выступления по борьбе. Причем борьба велась в два круга, а победители были известны заранее. В первом круге побеждал один из борцов, во втором круге он обязательно уступал победу товарищу.

В ту же секунду, как показательные соревнования по борьбе завершились, женщины, сидевшие рядом с нами на земле, вдруг ринулись к разукрашенным чурбакам, уселись вокруг них на корточки и стали причитать, плакать, время от времени произнося имя умершего вождя, душа которого была заключена в обрубке дерева.

— Сейчас мы еще немного посмотрим, — сказал Орландо, обращаясь ко мне, — потом будет торжественный ужин, и мы отправимся спать, хотя празднество будет продолжаться всю ночь. Но ничего интересного и нового ты не увидишь, опять будут танцы, песни, но уже при свете костров, а когда Сарироа закончит произносить речь, я тебя разбужу, чтобы ты посмотрел финал гуарипе.

В это время к нам приблизилась группа, состоящая из Канаты, его жены и еще двух каких-то индейцев. Они несли на вытянутых руках жареные куски рыбы, завернутые в кукурузные лепешки. Я вопросительно посмотрел на Орландо. «Бери, — подсказал он мне, — поблагодари и обязательно при них съешь хотя бы треть угощения».

Управиться с таким гигантским сандвичем, весом не менее чем полкилограмма, было действительно довольно трудно, к тому же перед началом праздника мы плотно поужинали консервами с Ноэлом, но ритуал есть ритуал, и в чужой монастырь не надо соваться со своим уставом. Кроме того, я заметил, что и Ноэл взял преподнесенный ему кусок рыбы с лепешкой и не спеша съел его целиком. Правда, Ноэл никогда не отличался отсутствием аппетита.

Уйдя в хижину, я забрался в гамак, но заснуть не мог. На площади стоял такой гам, от которого мог проснуться и мертвый. Может быть, именно из-за этого шума души вождей и покидают территорию племени, чтобы найти более спокойный уголок для отдыха. Я встал и вышел из хижины. В этот момент закончился очередной танец.

Воины племени под ритм марака, повернувшись лицом к центру площади, с силой топая ногами о землю, отступали, образуя большой круг. На свободном пространстве остались одни шаманы. Они держали в руках какие-то длинные трубки, из которых вился довольно ароматный дымок. Медленно покачиваясь, время от времени потряхивая колотушку, они стали обходить разукрашенные чурбаки, окуривая их клубами дыма. Между затяжками они исполняли песнь богу войны. В это же время женщины-плакальщицы старались изо всех сил, изображая безысходное горе. Но вот шаманы ушли с площади, и на ней остался один Сарироа — вождь племени иолапити. У него был величественный вид. Накидка из перьев, диадема, в одной руке он держал лук, а в другой — пучок стрел. Сарироа стал произносить речь. Зная, что выступление продлится не менее трех-четырех часов, во время которого Сарироа должен перечислить все битвы, в каких участвовали умершие вожди, все их заслуги, достоинства и лучшие качества характера, я решил все-таки пойти вздремнуть.

Было, вероятно, около шести часов утра, когда Орландо разбудил меня. Начиналась заключительная часть праздника. Когда мы подошли, Сарироа заканчивал свое марафонское выступление. Опять появились на площади шаманы и затянули песнь в честь бога войны. Но на этот раз они были на площади не одни — каждый чурбак окружило человек пять-шесть воинов. И вот Сарироа воздел вверх руки и издал воинственный клич. Одновременно, словно по команде, воины подняли раскрашенные чурбаки и торжественно понесли их на берег реки Туа-Туари, но не туда, где мы обычно купались и где женщины брали воду для приготовления пищи, а к самому глубокому месту, у обрывистого берега. Раскачав чурбаки, они бросили их в речку. Чурбаки не поплыли, так как были тяжелее воды, а упали на дно. Именно в этот момент души умерших отправились в царство итиума.