Амазонка глазами москвича - [21]

Без сомнения, в штате Гояс, в штате Мату-Гросу и вообще по реке Арагуае было найдено очень много больших камней, о которых мы не имеем ни малейшего представления, потому что они сразу же были вывезены из страны и сейчас, вероятно, находятся на прилавках или в сейфах скупщиков алмазов в Амстердаме или Лондоне. Например, алмаз «Южный Крест» в 250 каратов, по мнению специалистов, был найден в Мату-Гросу, но официально эта находка не была зарегистрирована, и никто не знает происхождения камня, хотя в наш век алмазов большей величины не было найдено. По крайней мере, так утверждают бразильцы.

Когда мы добрались до притока Касанунга, солнце уже клонилось к горизонту и стал накрапывать дождик. Метрах в пятистах вверх по течению притока виднелась небольшая хижинка — конечный пункт сегодняшнего маршрута. Здесь жил приятель Мануэла с двумя своими братьями.

— Много лет назад, — сказал Мануэл, — здесь работал мой отец на одного богатого хозяина, и в этих местах происходили настоящие битвы между двумя крупными владельцами земельных участков. Один из них назывался Морбек, а другой — Карвалиньо, первый был выходцем из штата Байя, а второй — из Пернамбуко. Между двумя деятелями, которые, как и наш знакомый Матос, занимались в то время политикой, развернулась в полном смысле этого слова война, с убитыми и ранеными с обеих сторон. Битва за господство на этом участке привела к поражению Морбека, и Карвалиньо стал полновластным хозяином большой территории, где жили и работали гаримпейрос. Сейчас мой приятель работает на старшего сына Карвалиньо.

Мануэл рассказывал эту историю, непрерывно работая веслами. Каждый метр давался с большим трудом. Мотор поставить было невозможно, потому что все устье притока Касанунга было забито жасинто акуатико, или, как их называют местные жители, водяной фиолетовой чумой. Это очень любопытные цветы, встречающиеся но всей Амазонке. Корни у них не прикреплены к грунту, и поэтому цветы могут совершать дальние путешествия по рекам. Размножаются они быстро, и бывали случаи, когда навигация прекращалась из-за необычайного скопления цветов. Хорошо еще, что нас цветы остановить не могли — до хижины оставались считанные метры. Дождик между тем перешел в ливень. Это был первый ливень за все дни путешествия с Мануэлом, что было очень необычно, так как шел декабрь — месяц сильных ливней.

Жилище гаримпейро стояло около самой воды на высоких трехметровых столбах. Между полом хижины и поверхностью реки было пустое пространство, куда Мануэл загнал лодку. Там же стояли две другие, видимо принадлежащие владельцу дома.

— О, Сурдо! — закричал Мануэл. — Ты дома? Это я, Мануэл.

Скрипнула дверь, и на мостки, почесываясь и почему-то согнувшись, медленно вышел пожилой мужчина с всклокоченными волосами.

— Здравствуй, бродяга, — радостно произнес он и спустил к воде лесенку, по которой можно было забраться на площадку дома.

— А где ребята? — спросил Мануэл.

— Да пошли на соседнюю фазенду разведать, не нужны ли там рабочие. Сейчас же начался сезон дождей. Хозяин уже свернул все работы на гаримпос. И нам нужно подумывать, что делать в мертвый сезон. Хотелось бы найти работу недалеко от дома, а то, если придется, как в прошлый год, двигаться черт знает куда, наниматься на бойни, то хорошего в этом мало. К тому же я стал совсем прескверно чувствовать себя. Видно, недолго осталось ждать до конца.

— А что? — с любопытством спросил Мануэл. — Опять кости ломит?

Сурдо досадливо махнул рукой. Без всякого вопроса было видно, что человека скрутил ревматизм. Это, можно сказать, профессиональная болезнь гаримпейрос, занимающихся добычей алмазов мокрым способом. Многочасовое ежедневное стояние в воде не проходит даром.

В доме была всего одна комната. Вернее, одно большое помещение. Меблировка его состояла из широких полатей во всю ширину стены, длинного, сколоченного из грубо отесанных досок стола и нескольких табуреток. В одном из углов была сложена примитивная печурка с наваленными около нее ящиками, коробками и банками, в которых, видимо, хранились продукты. Не успели мы расположиться, как где-то невдалеке раздался громкий крик мужчины и сразу же вслед за ним два выстрела. Сурдо заковылял к выходу, решив посмотреть, что происходит в его владениях. Пользуясь моментом, я задал Мануэлу вопрос, почему он зовет своего знакомого Сурдо — Глухой, в то время как тот прекрасно слышит.

— Да нет, вы присмотритесь, он на одно ухо совершенно глухой. А когда он не хочет что-нибудь слышать, то глухота моментально распространяется на второе ухо, — смеясь, пояснил Мануэл.

В это время еще раз послышался крик, но уже не тревожный, как первый. Просто кто-то кричал: «Э-ге-гей!» На предложение пойти посмотреть, что там происходит, Мануэл с неохотой согласился.

— Надо будет, нас позовут, — сказал он, но все же встал и направился к выходу.

Метрах в двадцати Сурдо разговаривал на берегу с двумя мужчинами, один из них сидел на поваленном дереве.

— Эй, Мануэл, эй, сеньор! — закричал Сурдо. — Идите-ка сюда. Вот какая беда приключилась.

Двое мужчин оказались братьями Сурдо. Возвращаясь с фазенды и подходя уже к своему дому, тот, что сидел сейчас на стволе дерева, решил сойти с тропинки, чтобы проверить установленный в чаще самострел. Не успел он сделать и нескольких шагов, как был схвачен колоссальной змеей. По всей вероятности, он наступил на нее, и змея бросилась на человека. Когда она пыталась обвить жертву своими кольцами, второй брат не растерялся и выпустил в голову змеи заряды из обоих стволов ружья. К счастью, патроны были начинены очень крупной дробью. Но вряд ли даже такой заряд мог убить змею, он лишь серьезно ранил ее. Она ослабила кольцо, которым охватила ногу человека, и тот, вынув из-за пояса факон — большой нож, размозжил змее голову. Змея только чуть-чуть помяла его. Скорее парень был больше испуган, чем получил какие-либо повреждения.