Алый Первоцвет - [6]

— Зато я знаю, — громогласно заявил хозяин, — что мой друг Пепперкорн, владелец «Голубого вепря», всегда бывший добрым и преданным англичанином, снюхался с лягушатниками, и стал водить компанию с этими бесстыжими шпионами. Теперь он только и говорит, что о революции, свободе и расправе с аристократами, совсем как мистер Хемпсид!

— Простите, мистер Джеллибэнд, — вновь попытался возразить мистер Хемпсид, — но я никогда…

Собравшиеся в столовой с открытым ртом и ужасом во взгляде слушали повествование мистера Джеллибэнда о падении мистера Пепперкорна. Сидящие за одним из столов двое посетителей — судя по одежде, джентльмены — отложив неоконченную партию в домино, также прислушивались, явно забавляясь оценками хозяином таверны международной ситуации. Один из них с саркастической усмешкой обернулся к центру комнаты, где стоял мистер Джеллибэнд.

— Очевидно, мой честный друг, — заметил он, — вы считаете этих французов настолько умными, что им сразу же удалось обратить в свою веру мистера Пепперкорна. Как же, по-вашему, они этого достигли?

— Боже мой, сэр, полагаю, они его просто уговорили. Все знают, что французы горазды трепать языком! Мистер Хемпсид может вам объяснить, как они обводят некоторых вокруг пальца,

— Как же именно, мистер Хемпсид? — вежливо осведомился незнакомец.

— Нет, сэр! — раздраженно откликнулся мистер Хемпсид. — Я не могу предоставить вам требуемую информацию!

— Тогда, мой достойный хозяин, — промолвил неизвестный джентльмен, — давайте надеяться, что этим коварным шпионам не удастся изменить ваши в высшей степени лояльные взгляды.

Это оказалось чересчур для спокойного добродушия мистера Джеллибэнда. Он разразился громовым хохотом, тут же подхваченным теми, кто был у него в долгу.

— Ха-ха-ха! Хо-хо-хо! Хе-хе-хе! — заливался он на все лады, пока из глаз у него не потекли слезы. — Изменить мои взгляды! Странные же вещи вы говорите, сэр!

— Ну, мистер Джеллибэнд, — рассудительно заметил мистер Хемпсид, — вы же знаете, что в Писании сказано: «Стоящий на ногах да убоится падения».

— Ну, так Писание не было знакомо со мной, — заявил мистер Джеллибэнд, все еще держащийся за бока от смеха. — Я даже не выпью ни одной кружки эля ни с кем из этих французских головорезов, а изменить мои взгляды они и подавно не смогут. Я слыхал, что эти лягушатники и по-английски говорить толком не умеют, поэтому если кто-нибудь из них обратится ко мне, я сразу же пойму, с кем имею дело, а, как гласит пословица, кто предупрежден, тот вооружен.

— Вижу, мой честный друг, — весело произнес незнакомец, — что с таким проницательным человеком не совладать и двадцати французам, поэтому предлагаю вам прикончить вместе со мной эту бутылку вина, которое я выпью за нашего достойного хозяина.

— Вы необычайно любезны, сэр, — отозвался мистер Джеллибэнд, вытирая все еще слезящиеся глаза, — и я с удовольствием принимаю ваше предложение.

Наполнив вином две кружки, незнакомец придвинул одну хозяину, а другую взял сам.

— Хотя мы оба преданные англичане, — сказал он с той же насмешливой улыбкой на тонких губах, — все же следует признать, что из Франции к нам приходит по крайней мере одна хорошая вещь.

— Никто из нас не станет это отрицать, сэр, — согласился хозяин.

— Гип-гип-ура! — воскликнули все присутствующие. Стук кружек по столам и веселый смех сопровождали продолжающееся бормотание мистера Джеллибэнда:

— Чтобы меня переубедил какой-то паршивый иностранец! Право же, сэр, вы говорите странные вещи!

Незнакомец охотно согласился с этим утверждением. Безусловно, было нелепо предполагать, что кто-либо мог поколебать глубокое убеждение мистера Джеллибэнда в абсолютной никчемности всех обитателей европейского континента.

Глава третья Беженцы

Чувство возмущения французами и творимыми ими деяниями распространилось в то время по всей Англии. Контрабандисты и честные торговцы, ведущие дела с Францией, привозили из-за пролива обрывки новостей, заставлявшие кипеть кровь каждого англичанина от гнева на проклятых убийц, заключивших в тюрьму своего короля и всю его семью, подвергавших всевозможным унижениям королеву и королевских детей и во всеуслышание требовавших крови всего семейства Бурбонов и всех их приверженцев.

Казнь принцессы де Ламбаль [22], юной и очаровательной подруги Марии-Антуанетты [23], наполнила англичан невыразимым ужасом; ежедневно проливающаяся на гильотине кровь роялистов, чья единственная вина заключалась в их знатном происхождении, казалось, вопиет об отмщении, обращаясь ко всей цивилизованной Европе.

И тем не менее, никто не осмеливался вмешаться. Берк истощил все свое красноречие, пытаясь призвать британское правительство к борьбе с революционным правительством Франции, но мистер Питт со свойственной ему осторожностью считал, что его стране не стоит ввязываться в кровопролитную и дорогостоящую войну. Пускай инициативу берет на себя Австрия, чья прекраснейшая дочь стала королевой, лишенной трона, заключенной в тюрьму и оскорбляемой бешеной толпой. Англии, как утверждал мистер Фокс, не следует браться за оружие из-за того, что одни французы убивают других.