Аляска, сэр! - [60]

Глава 9 Белые пришельцы

Отныне каждый день прямо с утра Воронцов и Чучанга приступали к занятиям с мустангами. Причем стоило обоим выйти из вигвама, как их уже поджидали все молодые воины и подростки селения, держа мустангов под уздцы. Из-за права лично подвести мустангов к вигваму Повелителя Духов между подростками часто возникали ссоры: каждому хотелось выполнить столь ответственное задание самостоятельно.

Когда Чучанга, ко всеобщему ликованию зрителей-тлинкитов, научился наконец легко, едва коснувшись стремени мокасином, взлетать в седло, Алексей Михайлович поставил перед ним новую задачу:

– Пока не научишься ездить на мустанге так же, как воины дакота, об охоте забудь. Ну, разве что для пропитания, – сжалился он.

И Чучанга усердно тренировался. Вдвоем, сопровождаемые лишь верным Кучумом, от которого лошади перестали наконец шарахаться, они выезжали в степь, подальше от любопытных глаз, где и отрабатывали элементы верховой езды. Начав с посадки тела при ходьбе шагом и постепенно освоив легкую рысь и другие виды аллюра, завершили начальное обучение отработкой езды галопом. В достижении поставленной графом цели Чучанга был на редкость вынослив и упорен. Он мог десятки раз подряд отрабатывать один и тот же элемент верховой езды, не выказывая при этом ни малейших признаков недовольства. И когда Воронцов решил, что ученик уже достаточно подготовлен к публичному выступлению, после очередного занятия они на полном скаку влетели в селение и, резко остановив мустангов у своего вигвама, легко и непринужденно соскочили с них.

Фурор был полным! Подростки восторженно запрыгали вокруг лихих наездников, в глазах молодых воинов читались неподдельные восхищение и зависть. Воронцов же, впервые увидев слезы на глазах всегда сдержанного в проявлениях чувств Чучанги, был тронут до глубины души. Он подошел к помощнику, обнял и ободряюще, по-мужски, похлопал по спине. Потом шепнул на ухо: «Молодец, Чучанга, ты успешно сдал экзамен перед соплеменниками». И тот неожиданно благодарно прильнул к нему, преодолев природную индейскую гордость.

* * *

Селение осталось далеко позади, и всадники ехали в глубь степи легкой рысью, не понукая мустангов. Кучум, приноровившись к неспешному ходу лошадей, резво бежал впереди. Небо было чистым, безоблачным, невысокое пока солнце еще не припекало, и над бесконечной степью разливалась бодрящая прохлада.

Неожиданно Кучум замедлил бег, насторожился, а затем метнулся к небольшому пригорку, поросшему довольно высокой травой. Всадники придержали лошадей.

– Может, учуял койотов?[28] – предположил Чучанга, автоматически отвязывая притороченное к седлу ружье.

Алексей Михайлович последовал его примеру. Солнце слепило глаза, мешая рассмотреть, что происходит на востоке, куда неотрывно смотрел Кучум. Всадники подъехали к пригорку, который облюбовал пес, и замерли в ожидании неизвестно кого или чего, положив ружья поперек седел.

– Если выскочит какой-нибудь зверь, первым буду стрелять я, – предупредил Чучанга, – а ты, Алеша, в случае чего меня подстрахуешь.

Граф согласно кивнул: все-таки индеец, несмотря на молодость, был профессиональным охотником.

Время шло, но панорама на востоке степи оставалась прежней, и Алексей Михайлович в полной мере оценил мудрость русской пословицы, гласящей, что нет ничего хуже, чем ждать да догонять.

Но вот шерсть на холке Кучума вздыбилась, и он угрожающе зарычал. Всадники тревожно переглянулись, и Чучанга прикрыл глаза от яркого, хотя и невысокого солнца козырьком ладони.

– Вижу двух всадников, – сообщил он спустя минуту.

«Двое на двое, – прикинул в уме Алексей Михайлович, – не так уж и страшно. Тем более что мы вооружены».

– Кажется, белые люди, – уже с тревогой в голосе произнес чуть позже Чучанга и вопросительно посмотрел на Алексея Михайловича.

– Возможно, трапперы[29], – предположил тот. – Не волнуйся, наверняка они опасаются нас сейчас больше, чем мы их. Ведь мы с тобой, как-никак, находимся на своей земле, во владениях тлинкитов.

Незнакомцы неумолимо приближались, и Кучум, угрожающе зарычав и уже готовясь броситься на них, обернулся к хозяину в ожидании нужной команды.

– Сидеть, Кучум! – приказал тот. И пояснил Воронцову: – Чего доброго, еще на пулю нарвется.

Когда расстояние между двумя парами всадников сократилось шагов до двадцати, незнакомцы настороженно остановились. Присутствие европейца в обществе индейца с собакой изрядно озадачило их, ибо оба были уверены, и не без оснований, что являются первыми белыми, добравшимися до Скалистых гор. И вот тебе на – сюрприз! Какой-то европеец спокойно, прямо-таки по-хозяйски рассматривает их, не проявляя ни малейших признаков волнения, тогда как в напряженной позе составляющего ему компанию молодого краснокожего с перьями на голове чувствуется явная обеспокоенность.

– Кто вы, господа, и с какой целью прибыли в наши края? – крикнул им Воронцов по-английски.

Незнакомцы растерянно переглянулись, явно шокированные словами «в наши края».

– Мы – американские путешественники. Я – Майкл Льюис, – крикнул в ответ один из них.

– А я – Уильямс Кларк[30], – громко представился другой.