Альтерверс - [36]

Он наклонился, чтобы поцеловать её ещё раз, но она отстранилась. Её взгляд стал каменным, а в голосе стала преобладать ненависть.

— Ты чёртов предатель! Я не желаю тебя знать, Матвей. Но хочу чтобы запомнил меня. Запомнил навсегда. Потому что когда тебя спросят в старости: «Любил ли тебя кто-нибудь?», ты сможешь ответить: «Да. И я упустил эту любовь». Пошёл вон отсюда!

— Эля…

— Пошёл вон! — крикнула девушка, — Вон!!!

Матвей попятился назад.

Элина прогоняла его из Просветления.

Из своей жизни.

Она смотрела вслед уходящему оперативнику, проклиная его. Но ей было важно, чтобы он скрылся из виду.

Навсегда.

22

Первое, что увидел Матвей дома — голубое небо. В Москве заметно похолодало, но солнце всё равно пыталось хоть как-то согреть город. Матвей соскучился по тому, на что раньше даже не обращал толком внимания. Насколько может быть красивым голубое небо с несколькими пушистыми облаками на нём.

Луценко и его людей увезли в сторону Москвы. Им предстоит предстать перед судом, где Матвей и Марченко будут выступать свидетелями обвинения. Но это будет позже. Сейчас ему хотелось принять горячий душ и съесть двойной чизбургер.

В здании НИИ на Профсоюзной улице их встретили аплодисментами. Матвея похлопывали по плечу, поздравляли с первым успешным заданием.

Вечером позвонил отец. Он говорил, что очень горд сыном, что Матвей сможет добиться больших успехов в их нелёгком ремесле.

В рапорте Матвей указал всё как было, кроме одной детали. Он не указал, что влюбился в молодую жительницу Просветления, с которой жил чуть больше полугода, делил постель, мечты, надежды. Не указал, как предал её, ведь именно так он себя и ощущал. Не указал, что от части считает Луценко правым. Хоть он и нарушал закон, он давал людям надежду. Возможность пробиться в другом мире. Даже не смотря на то, что это было практически невозможно.

Несколько недель спустя он встретился с Марченко в кафешке, затерянной во дворе жилого дома на Маяковской. Они встретились как старые друзья. Обсуждали дело, смеялись, а Олег кормил их яичницей и поил нефильтрованным пивом.

Марченко рассказал, что пил три дня после их возвращения. Сказал, что для него это своеобразный рекорд, потому что обычно уходит в запой на неделю. Матвей рассказал, как съездил к отцу, поделился деталями дела, но про Элю ему говорить не стал. Не смог.

— Ты всё ещё думаешь о ней?! — искренне удивился Марченко.

— Стараюсь не думать, — ответил Матвей, — но не всегда получается.

— Как это «не всегда»? У тебя либо получается, либо не получается.

— Значит не получается. Я предал её, понимаешь.

— Матвей, — Егор выдохнул, — я тебе скажу это только один раз. Не позволяй чувству вины съедать тебя изнутри. Во-первых, оно того не стоит. Ты будешь сжирать сам себя и в итоге плохо кончишь. Во-вторых, даже если представить, что вы воссоединитесь, с чего ты взял, что она — та самая? Твоё навсегда? Твоё… Предназначение, если хочешь.

— Я не знаю. — Матвей пожал плечами, — Я не говорю, что у нас с ней навсегда. Но я хочу этого. Хочу быть с ней. В тот день, когда мы прощались… Я думал остаться. Серьёзно. Подойти к тебе и сказать, что я не вернусь. Я готов был променять свою жизнь здесь, на ту жизнь с ней. Более короткую, но более счастливую.

— Ох, приятель… — Егор сделал большой глоток пива, — Всё это я проходил. Тебя цепляет девочка где-то и ты понимаешь, что не хочешь жить без неё и дня. Но потом наступает новый день. Ты хранишь приятные воспоминания. Но живёшь дальше. Прошлое должно оставаться в прошлом.

Матвей грустно вздохнул.

— Ты должен ответить себе честно, — продолжил Марченко, — на что ты готов, чтобы быть с ней. Готов ли ты взять на себя всю ответственность? Многие в разные города ездить не готовы к своим вторым половинкам, а тут разные объекты. Понимаешь?

— Понимаю. Ты прав. Конечно. Просто…

Марченко отвлёкся на мобильный телефон.

— Меня в штаб вызывают. Видимо, поеду опять в седьмую.

— Мне тоже надо ехать. Кашалотов велел зайти после шести.

— Жизнь продолжается, приятель. Помни об этом. Вопрос всегда один. Насколько ты способен договориться со своей совестью? По своему опыту, скажу: иногда её нужно посылать куда подальше.

Он похлопал Матвею по плечу, махнул рукой Олегу и вышел из кафе.

По дороге на работу Матвей размышлял о словах Егора. С одной стороны он, конечно, был прав. Какие вообще могут быть отношения у оперативника СКВП и жителя объекта седьмой классификации?

Но что-то внутри не давало ему покоя вот уже несколько недель. Он не просто скучал по Элине. В его груди что-то разрывалось и это не только чувство вины. Нет. Он хотел снова почувствовать её запах. Взять её за руку. Поцеловать её. Прижать к себе.

Приехав в НИИ, Матвей спустился в подвал, где хранились улики. Его поприветствовал Петрович — старый охранник, по совместительству инвентаризатор. Он улыбнулся парню кривыми пожелтевшими от никотина зубами и спросил что нужно оперативнику.

— Я хотел бы осмотреть улику по делу №7.217/01. Я забыл внести в рапорт кое-что.

Петрович, конечно сразу просёк, что это ложь, но решил подыграть.

— А что нужно? Какая именно улика-то?

— Мобильный телефон одного из подсудимых. Улика №4.