Альтерверс - [102]

2

Перед оперативником СКВП стояла сложная, но вполне выполнимая задача. За несколько недель ему необходимо набрать пару килограмм мышц, чтобы больше походить на своего дубликата из объекта №К26—77. Однако, Матвей с детства не любил физические упражнения. Фёдорова-младшего абсолютно устраивало его телосложение: в меру подтянутый, широкие плечи, средний рост. Все говорили ему, что если он пойдёт на тренажёры, то вскоре получит телосложение греческих богов, но самого Матвея это не так волновало, как окружающих.

Центр физической подготовки СКВП как назло находился на другом конце Москвы, в районе станции метро «Алексеевская». Каждый день Матвей вставал в шесть утра, чтобы к половине восьмого уже быть на месте. В небольшом современном спортивном зале в здании бывшей школы, которое давно уже требовало ремонта, Матвей наравне с другими желающими сделать своё тело более рельефным занимался ежедневно, без выходных. Даже первого января он, как штык, приехал на тренировку. Его тренер — Алексей Никитин, мастер спорта по нескольким видам боевых искусств и бодибилдер со стажем всегда встречал Матвея широченной белоснежной улыбкой. Поговаривали, что Никитин даже лично знаком с Арнольдом Шварценеггером, что для многих молодых ребят только поднимало авторитет тренера. По началу Матвею тяжело давался комплекс упражнений, разработанный Никитиным, но потом спортивный интерес проснулся в оперативнике и он с особым рвением исполнял все указания. Спустя несколько недель усердных занятий, забыв обо всём вокруг и сосредоточившись на результате, Матвей удовлетворённо смотрел на своё отражение в зеркале душевой. От дубликата он практически ничем не отличался, оставался только последний штрих.

Шрам на левой щеке и шее.

От чего лидер повстанческой группировки получил его Матвею оставалось только догадываться. Неровный порез от носа до челюсти и его продолжение на шее выглядели как неудачная попытка убийства. А может быть просто случайность. В любом случае Фёдорову-младшему предстояло лечь в госпиталь при СКВП, где лучшие московские пластические хирурги изувечат его лицо.

Но ничего не поделать. Такова их работа.

В воздухе уже пахло весной. Это особый запах, просыпающегося от спячки города. Во дворах дотаивал последний снег, образуя неровные ручейки. Снег сменился дождями, ещё холодными, но дарящими при этом свежесть.

Матвей ехал в жёлтом такси по Большой Дорогомилоской улице, к современному трёхэтажному зданию, которое под вывеской платной клиники на самом деле являлось госпиталем СКВП. Он потирал указательный палец правой руки от волнения, так как никогда не ложился под нож. В день госпитализации он позвонил отцу, рассказал о своих переживаниях, но Фёдоров-старший успокоил сына и заверил, что врачи в госпитале — настоящие волшебники. А потом рассказал, что как-то раз потерял ухо на задании, и пластические хирурги, под руководством профессора Берковича сотворили настоящее чудо: не только полностью восстановили ушную раковину, но и не оставили не единого шрама. Матвею после этой истории немного полегчало, но волнение всё равно преследовало его до кабинета Берковича.

Внутри клиники не пахло больницей. Наоборот, повсюду слышался запах сирени. Пациентов Матвей встретил не больше десятка. Кто-то с перевязанной рукой, кто-то с головой, один с повязкой на глазу. Все они — оперативники СКВП. Все они пострадали на задании и служба делает всё, чтобы восстановить своих верных работников. По крайней мере такое складывалось впечатление.

Профессор Беркович, высокий, статный, слегка сгорбленный мужчина поприветствовал Матвея в огромном холле госпиталя и расплылся в улыбке. Под белым халатом виднелся дорогой костюм-тройка, а сменная обувь стоила явно дороже всего гардероба Матвея.

— Ну что же, — улыбнулся профессор, — вы вероятно волнуетесь, молодой человек?

— Немного… — ответил Матвей, — Мне никогда не делали операций.

— И слава богу! — голос Берковича стал мягче, — И надеюсь, что эта — будет ваша первая, а последующая корректировка — последней. — он взял Матвея за локоть и проводил в предоперационную палату, — Что сказать? Ваша работа… Она никогда не сможет измеряться деньгами. Только почести! Такая самоотдача как у вас, молодой человек, выше всяких похвал! Вы — наше будущее. Я всё время говорю это своим ученикам. Ленивые увальни! Проходите сюда, прошу вас.

В палате их встретила медсестра, лет двадцати пяти. Её чуть пышную фигуру закрывали голубая блуза с небольшим зелёным крестом на груди и строгие брюки, а поверх — белоснежный халат до колен. Она улыбнулась Матвею, не сказав ни слова, что-то ввела на одном из медицинский приборов и вышла из палаты.

— Ну что ж, располагайтесь, Матвей Евгеньевич. — по-отечески сказал Беркович, — Операция назначена на завтра, на восемь утра. Она продлиться около четырёх часов. Первый час — мы будем аккуратно создавать надрезы, а остальное время займёт ускоренное заживление и коррекция.

— Да, сложно представить, что такое возможно. — искренне удивлялся оперативник.

— Понимаю вас. — согласился профессор, — Знания, которые мы получаем благодаря нашим дружественным объектам — бесценны. Как жаль, что мы не можем использовать их в общей врачебной практике. Представляете сколько людей мы могли бы спасти?