Альтернативная реальность - [14]

— Дурныку… То-то я смотрю на твои руки: чистые, нежные, как у пана… да и говоришь… чудно как-то…

— Ты меня звала, Улита? — не сводя с нее глаз, чуть погромче переспросил я.

— Кто ты, дурныку?

— Меня зовут Андрий…

— Так Феофан нарек. Знаю. Откуда ты взялся?… Андрий…

Страх в ее глазах понемногу сменился любопытством.

"Так-то, милочка! Чувствую наполовину ты уже моя! Дело будет". Стал навевать в подсознание желание и страсть. Честно говоря, особо и стараться не пришлось. Улита тоже истосковалась в одиночестве, ждала любви и ласки, как засыхающий бутон живительную влагу.

— Я – странник, Улита. Всего лишь странник. И несет меня ветер судьбы то вперед, то назад, то кружит на месте.

— Чудно говоришь. Непонятно совсем. Странник… Идешь-то куда?

— Куда иду? Да если б я знал! Скорее всего, туда, где вскоре будут вершиться судьбы этого мира.

Похоже, мои слова ее озадачили и насторожили.

— Мне тоже было видение, много крови и смертей… Все это будет?

— Да, Улита, будет… Но потом. Потом… Сейчас же…

Осторожно взял ее за руку. От моего прикосновения она встрепенулась, но руки не отняла.

Мы оба без лишних слов понимали, что случится дальше…

Обвив тонкую талию, притянул девушку к себе. Коснулся губами нежной кожи щеки, вдохнул аромат волос, утонул в сиянии карих глаз, в которых, как мне тогда казалось, отражались звезды.

— Нет! — остановила меня Улита. — Нет! Не нужно. Подожди…

Я непонимающе отстранился.

— Пошли в хату. Наймиты могут увидеть!

Тихо шагая вслед за ней, миновал порог, небольшую прихожую. Здесь, слава Богу, наклонять голову ни к чему.

Шли в полной темноте, пригодилось ночное зрение.

Полки с посудой, шкаф, вышивки, инкрустированное серебром оружие на стенах, и, наконец, настоящая кровать.

Сжав Улиту в объятиях, нырнул в мягкую пуховую перину…

Немного подумав, решил назло Жаклин, так сказать для чистоты эксперимента, ночное зрение не отключать. Пусть порадуется малышка моим успехам. Платье затрещало под напором молодецкой страсти, брызнули красные вишни бус, или по-ихнему "намыста".

— Подожди, говорю, какой же ты шустрый, — вновь придержала Улита, сбрасывая дорогие одежды. Осталась в одной тонкой нательной рубахе. Подумав немного, скинула и ее.

В услугах нанотехнологии или косметохирургии, уж поверьте мне, она совершенно не нуждалась. Пусть не было эпилированных подмышек и лобка, мерцающей окантовки губ и сосков, светящихся разноцветными огоньками удлиненных ресниц, натурального золота волос и бриллиантов в мочках ушей, зато – сполна молодости, искренности и естественной красоты. Полузакрытые глаза, страстные, ищущие губы. Тело, пахнущее мускатным орехом. Шумное дыхание и легкий стон – то жалобный, то требовательно-настойчивый. Вздымающаяся упругая грудь, щекочущая огрубевшими сосками, плоский живот и раскрасневшиеся ягодицы. Стройные ноги, с необычной силой обвившиеся вокруг моего торса и не желавшие ни за что отпускать. Вновь и вновь подталкивающие навстречу жадно зовущему естеству. Впившиеся в спину ногти, дрожь в теле, выгнутая спина и гортанный стон, неудержимо рвущийся на волю через сжатые зубы…

Да, пожалуй, Жаклин "отдыхает"…

Улита лежала на моей груди и тихонько плакала. Она получила больше, чем даже смела мечтать. Да и я тоже, честно говоря, немного ошалел. Вместо расслабления, мысли в голове крутились, словно в калейдоскопе.

— Да что же это такое? Почему слезы несуществующей женщины столь горячи? Почему ее ласки столь приятны, аромат волос дурманит и чарует? Почему я так остро ощущаю ее тоску и принимаю к сердцу печаль. Ведь одиночество и непонимание – удел всех неординарных личностей. Но вряд ли это можно считать утешением.

Моя рука сама ее гладит, перебирает длинные шелковистые волосы.

— Андрию! Что будет с нами дальше? Знаешь? Ты со мной, наверно, не останешься? Уйдешь?

— Уйду, Улита… Я же говорил, что всего лишь странник. А ты…

— Не нужно! Лучше помолчи! Сегодня моя ночь…

Страстные уста вновь жадно ищут мои губы…

Горько про себя ухмыльнулся. Весь мой боевой арсенал – телепатия, навивание, контроль сознания – не пригодились. Там, где говорят уста и тела – пушки молчат. Парубков губила не Улита, а ее любовь: сладкая и дурманящая. Непостоянная и непостижимая натура колдуньи сводила их с ума, толкала на крайности…

Мы снова любили друг друга не менее страстно, чем в первый раз. Может, не столь поспешно и отчаянно, зато более чувственно и нежно…

Пропел петух, возвещая о том, что ночь любви миновала…

Улита подхватилась с постели. Накинула на разгоряченное тело нательную вышитую дорогими кружевами тонкую рубаху. Склонилась ко мне, испытующе заглянула в глаза, будто все еще сомневаясь, что все произошедшее не сон. Я же не мог оторвать восхищенного взора от упругих грудей, видневшихся в глубоком вырезе.

Поймав мой взгляд, густо зарделась. Прикрыла "декольте" рукой. Ночью за ней такой стеснительности вроде не наблюдалось.

— Вставай, Андрию. Накормлю тебя, заслужил.

Теперь пришла очередь краснеть мне. Вот уж не думал, что на такое способен. Одно слово – ведьма. Видать, этой ночью я "служил" ей исправно.

На столе появились: белый пшеничный хлеб, гречневая каша с куриной ножкой, сало, "глечык" со сметаной, огурцы и буряковый квас. По всему видать, что жила Улита не бедно.