Альтернативная история - [219]

— Думаю, что знаю. — Она бросила взгляд на гроб. — Чтобы выступить в защиту моего покойного дяди, поскольку его книга, опубликованная сто пятьдесят лет назад, была сочтена еретической.

— Назовите эту книгу.

— Она называется «Происхождение видов путем естественного отбора».

— Изложите содержание этой книги.

— В общем-то, я ее даже не читала. Да и не знаю никого, кто читал. Она попала в Указатель еще до того, как была опубликована. Я знаю ее только по пересказам… В ней излагается гипотеза, объясняющая многообразие животных и растительных форм, которые мы видим вокруг себя. Почему некоторые из них так похожи, например, разные породы кошек или птиц? Мой дядя провел аналогию с известными модификациями пород собак, голубей и других домашних животных под действием искусственного отбора, с помощью которого люди добиваются нужных им свойств. Он предположил… то есть он выдвинул гипотезу, что природное многообразие живых существ могло быть результатом некоего отбора, бессознательно осуществляемого природой в ходе борьбы за ограниченные ресурсы, за воду и пищу. Этот отбор со временем формирует свойства животных точно так же, как сознательные действия людей.

— Верите ли вы, что в этой гипотезе содержится истина?

— Я же не натурфилософ. Я хочу быть художницей. Учусь живописи…

— Верите ли вы, что в этой гипотезе содержится истина?

Девушка опустила голову:

— Она противоречит Священному Писанию.

— Верил ли преподобный Чарльз Дарвин, что в его гипотезе содержится истина?

Девушка видимо смутилась.

— Может быть, вам лучше открыть гроб и спросить у него самого? — Адвокат, Ансельм Фэйруэзер, тронул Алисию за руку. — Прошу прощения, святой отец. Преподобный Дарвин изложил это как гипотезу, организующий принцип, подобно тому как Галилео Галилей предположил, что Земля вращается вокруг Солнца, — в качестве гипотезы, и только. Естественным отбором можно было бы объяснить некоторые наблюдаемые в природе явления. Несомненно, в основе этих явлений лежит истина Божественного творения, которую наши слабые умы пока не в состоянии постичь. Чарльз ясно заявил об этом в своей книге, которую представил в виде диалога между сторонником его гипотезы и скептиком.

— Считаете ли вы, что в ходе этого диалога ересь была достаточно убедительно опровергнута?

— Об этом лучше судить вам. Я хочу сказать, что он стремился представить взвешенную точку зрения, и если это не удалось, то лишь из-за недостаточного владения художественной формой — мой дядя был прежде всего философом, а потом уже писателем, и…

— Известно ли вам, какое судебное предписание было вынесено Чарльзу Дарвину после первой публикации этой книги?

— Уничтожить опубликованное издание и заменить его переработанным, где более четко оговаривался бы гипотетический характер его доводов.

— Известно ли вам, подчинился ли он этому требованию?

— Мне ничего не известно о втором издании. Чарльз Дарвин бежал в Эдинбург, где выступил со своей гипотезой перед Королевским научным обществом, и его дальнейшие труды были опубликованы в виде протоколов этого общества.

Ксавьер вполголоса пробормотал Мэри:

— Ох уж эти шотландские пресвитерианцы… Одна беда с ними. — Он перевел следующий вопрос: — Одобряете ли вы его побег из Англии при помощи преступников-еретиков, известных как Академия рысьеглазых?

— Мне ничего об этом не известно.

— Одобряете ли вы его отказ предстать перед судом Священной канцелярии?

— Об этом я тоже ничего не знаю.

— Одобряете ли вы его неповиновение решению Священной канцелярии?

— Насколько я могу судить, он полагал, что в его книге представлена достаточно взвешенная точка зрения и, таким образом, ничего еретического в ней нет, а следовательно, предписание не имеет оснований…

Так проходил весь процесс. Допрос никак не касался философской стороны учения Дарвина, ради чего, собственно, Мэри и явилась сюда. Алисию Дарвин безжалостно и неотступно допрашивали о намерениях и воззрениях ее дальнего предка. На эти вопросы Алисия при всем желании не могла ответить иначе как субъективными предположениями, и она стойко придерживалась этой линии.

Какой жалкий эпилог к истории самого Дарвина, думала Мэри. Он был одаренным молодым священником, подумывал о том, чтобы вступить в орден иезуитов, а в 1831 году отправился в экспедицию на исследовательском судне «Бигль»: англичане так и не построили империю, однако страсть к путешествиям сохранили. Там Дарвин попал под влияние ярких радикальных мыслителей из пресвитерианского Эдинбурга — деятелей «шотландского Просвещения», как назвали их историки. Во время путешествия он сам видел, как рождались и погибали целые острова, наблюдал островные виды бакланов и игуан, явно находящиеся в процессе перехода из одной формы в другую… Оторвавшись от мертвящих догматов Церкви, он, что и неудивительно, вернулся домой, переполненный новыми впечатлениями и взглядами, которые уже не оставляли его до конца жизни. Но эти взгляды оказались для него весьма опасными.

Все это было давным-давно: со времен плавания «Бигля» прошло почти двести лет. Однако Церковь мыслила категориями столетий и теперь требовала расправы.