Алтер де Лейси - [10]

Едва не лишившись чувств от страха, Алиса кинулась следом за нею и, остановившись посреди ее комнаты, воскликнула:

— Уна, Уна, во имя Господа, что с тобою?

Но Уна, казалось, крепко спит… Она испуганно вздрогнула, приподнялась в постели, с удивлением взглянула на сестру и недовольно проговорила:

— Что ты тут делаешь, Алиса?

— Ты заходила ко мне в комнату, Уна, взволнованная и встревоженная.

— Это все сны, Алиса. Мои сновидения смутили твой сон, только и всего. Ложись в постель и спи.

И Алиса легла в постель, но заснуть не смогла. Не смыкая глаз, пролежала она более часа, как вдруг снова появилась Уна. На сей раз она была одета, в плаще и в крепких башмаках, судя по тому, как стучали по полу ее каблуки. В руке она держала маленький узелок, увязанный в носовом платке, на голову набросила капюшон. Собравшись в дорогу, она встала в изножья постели и долго не сводила с Алисы взгляда столь мрачного и жестокого, что та едва не лишилась чувств. Потом она повернулась и ушла в свою каморку.

Если она и возвращалась, Алиса ее не видела. Однако она не могла забыться сном, не в силах подавить волнение и тревогу, и вскрикнула от ужаса, когда примерно час спустя раздался стук в ее дверь — не в ту, что вела в крохотную комнатку Уны, а в дверь, выходившую в коридор, который сообщался с крутой каменной лестницей. Алиса вскочила с постели, но, к своему облегчению, поняла, что дверь ее заперта. Тут из коридора снова постучали, и до нее донесся негромкий смех.

Наконец страшная ночь кончилась и наступило утро. Но куда пропала Уна?

Алисе более не суждено было ее увидеть. В изголовье ее постели она обнаружила написанные мелом слова: «Алтер де Лейси — Алтер О’Доннел», а под своей подушкой нашла прощальный подарок — маленький мешочек для рукоделия, который видела ночью в руках у Уны. На нем было вышито: «От Уны, с любовью».

Ужас и ярость де Лейси не знали пределов. В исступлении он обвинял священника в том, что тот, потакая своим глупым страхам и пренебрегая своими обязанностями, предал его дитя дьявольским козням, и неистовствовал, и богохульствовал как безумный.

Поговаривают, будто он приказал отслужить торжественный обряд изгнания нечистой силы, надеясь тем избавить от чар и вернуть дочь. Несколько раз, как уверяет предание, ее видели старые слуги. Однажды, теплым летним утром, ее заметили в окне башни — она расчесывала свои прекрасные золотистые кудри, держа в руке маленькое зеркальце. Поняв, что за нею наблюдают, она поначалу словно испугалась, а потом на лице ее появилась странная, лукавая улыбка. Иногда, лунными ночами, запоздавшие путники встречали ее в долине, и она неизменно приходила в смятение, но потом, точно успокоившись, принималась напевать отрывки старинных ирландских баллад, из тех, что повествуют о печальной девичьей судьбе, схожей с ее собственной. Призрак ее давным-давно перестал смущать покой живых. Однако утверждают, будто по временам, раз в два-три года, на исходе летней ночи в укромных уголках долины можно расслышать доносящийся точно издалека, едва различимый, нежный голос Уны, которая поет эти грустные мелодии. Рано или поздно, конечно, и эти призрачные песни смолкнут, и о судьбе ее забудут навсегда.

Глава восьмая СЕСТРА АГНЕССА И ПОРТРЕТ

Когда Алтер де Лейси умер, его дочь Алиса нашла среди принадлежавших ему реликвий маленькую шкатулку, в которой хранился какой-то портрет. Едва взглянув на него, она в ужасе отпрянула. Ибо на портрете со всеми зловещими подробностями был точно изображен призрак, запомнившийся ей столь живо, словно она видела его только вчера. В той же шкатулке лежал свернутый лист бумаги, на котором была написана следующая повесть: «В лето Господне 1601, в декабре, Уолтер де Лейси, владетель Кэпперкаллена, пленил на переправе возле прихода Оуни, называемого также Эйбингтон, множество ирландских и испанских солдат, бежавших после разгрома с поля боя в Кинсейле[9]. В их числе захватили и некоего Родерика О’Доннела, коварного предателя и близкого родственника тому О’Доннелу, что был вожаком мятежников. Сей Родерик О’Доннел, уверяя, будто состоит с де Лейси в родстве по материнской линии, умолял сохранить ему жизнь и предлагал богатый выкуп, однако де Лейси, стремясь, как многие полагали, заслужить милость ее величества королевы, незамедлительно предал его смерти. Всходя на башню замка, где предстояло ему быть повешенным, пребывая в отчаянии и не уповая более на милосердие, О’Доннел поклялся, что хотя и не в силах причинить де Лейси никакого вреда в этой жизни, будет творить им всяческое зло после смерти, пока не искоренит весь их род. С тех пор часто видели его призрак, который неизменно нес де Лейси пагубу, и посему детям семейства де Лейси старшие представители рода взяли за правило показывать миниатюрный портрет О’Доннела, обнаруженный среди его имущества, дабы сей ужасный выходец с того света не застал их врасплох, не уничтожил дьявольскими кознями и ухищрениями и не оставил семейство де Лейси без наследников благородной крови и славного имени».

Старая мисс Крокер из имения Росс-Хаус, которой в 1821 году, когда она поведала мне эту историю, было около семидесяти лет, виделась и беседовала с Алисой де Лейси, принявшей монашеский обет под именем сестры Агнессы в монастыре на Кинг-стрит в Дублине, который основала знаменитая герцогиня Тирконнелская