Алтарь - [3]

Шрифт
Интервал

— А, это ты, маленькая Анабель, — Люций лениво полуобернулся и, словно невзначай, провёл рукой, унизанной кольцами, по тщательно уложенным завиткам волос. И как он умудряется сохранить их в идеальном состоянии после ночных полётов и охоты?

— Я не маленькая, — вслух сказала Анабель, забираясь с ногами в какое-то кресло и кладя подбородок на спинку — естественно, пыльную. — Ты же знаешь, Люций, я прошла обряд вступления в силу. И я, между прочим, такая же дважды рождённая, как ты или Белинда.

— Во имя Тьмы, дитя! — Люций возмущённо взмахнул руками — при этом его многочисленные кольца вспыхнули кровавым фейерверком. — Как ты можешь сравнивать? Где твой вкус?! Твоя смерть… нет, и не напоминай. Какая пошлость! Умереть в младенческом возрасте от яда сумасшедшей приёмной матери. И ты можешь сравнивать подобное убожество с великолепной гибелью Белинды на костре! Опомнись, дитя!

— Я не дитя, — огрызнулась Анабель. — И вообще, не пора ли тебе к Ульрике? Она, наверное, уже заждалась!

— Какая, ты, однако, злая девочка, — пробормотал удручённо Люций. — Кстати, о Белинде. Почему ты назвала её имя, когда зашла? Разве она появляется в нашем замке?

— Белинда… — Анабель запнулась. Она не знала, стоит ли это говорить — но ей вдруг захотелось поделиться с Люцием, — хотя она не понимала, почему. В конце концов, разве не сама Белинда учила её во всём и всегда следовать своим желаниям?

— Белинда… она часто приходит ко мне по ночам… когда я сплю, — неуверенно произнесла она, словно ступая по тонкому льду. — Когда я просыпаюсь, её уже нет — но я всегда знаю, чувствую, что она приходила. Не знаю, как. И я не знаю, зачем она приходит. — Анабель замолчала, чувствуя себя предательницей. И, чтобы это предательство не приняло совсем безобразные формы, торопливо добавила:

— Ты ведь не скажешь об этом Ульрике… правда?

— Во имя Тьмы, Анабель! — Люций с достойной восхищения лёгкостью изобразил на лице смертную муку. — Разве я похож на безумца? Обсуждать с Ульрикой Белинду!

— Ты похож на безумца, — заявила Анабель, вздыхая с облегчением — и вдруг широко улыбнулась, совершенно неожиданно для себя самой. Это почему-то смутило её. Она покраснела и отвернулась. Люций с усмешкой следил за ней дочерна раскалёнными глубокими глазами. Чтобы скрыться от этого взгляда, Анабель занялась своими волосами — машинально скрутила их в пушистый жгут и подняла наверх.

— Маленькая Анабель, — томно усмехнулся Люций. Он упруго шагнул в её сторону, кривя губы и небрежно поигрывая пальцами, — Это что же тонкий намёк? Ты любезно облегчаешь мне задачу, открывая свою прелестную белую шейку?

Анабель вся вздрогнула, вспыхнула, как пожар, выпустила волосы, которые упали ей на плечи с сухим шорохом — ворох золотых осенних листьев.

— Перестань, Люций, — резко и беспомощно воскликнула она. — Что за глупые шутки! И, я полагаю, тебе действительно пора к Ульрике.

— Злая, злая девочка. — Люций вздохнул и направился к выходу из зала. На пороге он обернулся; его губы вспыхнули кровью, глаза откровенно смеялись. — Прощай, жестокая маленькая Анабель, — произнёс он манерно, слегка поклонился и исчез, оставив после себя удушливый запах крови, духов и ночного ветра.

Анабель сжала губы и беспокойно завертелась в кресле.

— Я не маленькая, — заявила она шёпотом, обращаясь неизвестно к кому. — Нет, я уже не маленькая!

3

Монастырь

Несколько тягостных гулких секунд Анабель сидела неподвижно в кресле. Затем решительно соскочила. Прошла по залу от одной искорёженной стены к другой, вглядываясь в щели между живописно уложенными камнями кладки. Порывисто прижалась к стене щекой и приняла всем телом упругую пульсацию магической силы.

Вдруг она поняла, что со стеной что-то не так. Странные чужие запахи сочились снаружи. Это не были запахи Чёрного сада. Это было… Анабель прикусила губу и отчаянно толкнула. Сердце её упало и сладко замерцало где-то в глубине. Стена поддалась — или это она прошла сквозь стену? Неважно. Ладони её горели; голова кружилась, а в глазах мельтешили жгучие синие искры.

Она перевела дыхание, поморгала, приходя в себя. Да, это так. Сомнений не было. Пройдя сквозь стену, она оказалась в другом мире.

Анабель огляделась. Вокруг неё возвышались суровые старые стены. Древнее здание — но, конечно, не Чёрный замок. Впрочем, чем-то, пожалуй, похоже, подумалось ей. Тот же мрачный многовековой покой, противостоящий быстротечности и тлению. То же равнодушное величие. Тот же мрак, затаившийся в каждом углу клубком сонных змей.

Но, в то же время, она интуитивно понимала, что есть и различие… огромное различие. Зияющая пропасть пролегала между её замком и этим заброшенным местом. Она до боли ясно ощущала всю мрачную жестокость и непреодолимость этой бездонной расщелины. Ощущала — но не могла осознать, не могла облечь даже в мысли, не то что в слова. Суть этой бездны упрямо и неумолимо ускользала. Она словно видела что-то мельком, краем глаза — но не могла удержать, рассмотреть, пощупать.

Было темно, но Анабель откуда-то знала: в этом мире сейчас не ночь, а поздний угрюмый вечер. Она попыталась хоть что-то рассмотреть и поняла, что стоит в густой тени от стены за каким-то возвышением, накрытым полуистлевшей тканью. Наверху, внутри купола, широкого, как колокол, белели фигуры статуй. Под ними раскинулись окна с цветными треснувшими стёклами, не пропускавшими даже слабого света.


Еще от автора Дана Посадская
Возвращение карнавала

Это — мир по ту сторону зеркала, по ту сторону добра и зла. Мир, где лев раздирает ягнёнка, у ангелов чёрные крылья, а люди — всего лишь игрушки в чьих-то холодных руках со стеклянными ногтями. На призрачных лицах горят окровавленные губы. Шуты и убийцы в белых перчатках, прячущие рты за веерами из траурного кружева. Всполохи черных свечей, над которыми пляшут летучие мыши, аромат могильных цветов и болотные огни. Мир ночи, хищников, теней…


Перекресток

Вторая повесть из цикла «Тайны Черного рода».


Кинжал

Первая повесть из цикла «Тайны Черного рода».


Двойник

Третья повесть из цикла «Тайны Черного рода».


Чужая

Четвертая повесть из цикла «Тайны Черного рода».


Рассказы

Это — мир по ту сторону зеркала, по ту сторону добра и зла. Мир, где лев раздирает ягнёнка, у ангелов чёрные крылья, а люди — всего лишь игрушки в чьих-то холодных руках со стеклянными ногтями. На призрачных лицах горят окровавленные губы. Шуты и убийцы в белых перчатках, прячущие рты за веерами из траурного кружева. Всполохи черных свечей, над которыми пляшут летучие мыши, аромат могильных цветов и болотные огни. Мир ночи, хищников, теней…