Альпийские сказки - [13]
— Так это был кот, мама?
— Да, дети мои, это был кот. И к тому же очень старый, такой старый, что у него и зубов-то уже не было.
— И все?
— Нет, еще не все.
— Тогда почему ты замолчала?
— Дайте дух перевести… Потерпите, сейчас расскажу, чем дело кончилось.
Кончилось оно в 1948 году, когда никто на это уже и надеяться не смел, и на сей раз те, кто убил Чудовище, думали, что просто пристрелили лису. И жандармерия в полном составе на сей раз не стала себя утруждать. Она уже ничему не верила. Однако Чудовище все-таки отправили в столицу…
— О!
— …и посмотреть на его останки стекались толпы народа.
— Значит, все узнали, какое оно было?
— Да, узнали.
— И кто это оказался?
— Это оказался волк!
— Волк?
— Да, великолепнейший волк. У меня есть его фотография. И этот Волк, как я уже говорила, мои милые, не из сказки про Красную Шапочку и не из басен Лафонтена — это наш, здешний Волк.
— Ой, мам, как бы я хотел на него поглядеть!
— Я тоже!
— Но вы можете его увидеть. Этот Волк, то есть его чучело, находится в музее Сиона. А сначала он был выставлен в витрине на Стенной улице вместе с ружьем, из которого его застрелили. Он стоял в витрине с открытой пастью, и все могли полюбоваться огромными клыками, которые растерзали столько баранов.
— Но ни одного маленького ребенка? — спрашивает Блез.
— Ни одного.
— Теперь все?
— Не совсем. Хочу сказать еще про двух охотников, которые убили Волка. Они живут в одной из деревень Верхнего Вале по левому берегу Роны, Эйшоль.
Однажды вечером эти двое, дядя и племянник, сидели в амбаре и подкарауливали лису, раскидав кругом для приманки коровьи потроха. Была луна, так что они смогли увидеть какого-то зверя, который показался им уж слишком крупным для лисы. Он быстро проскочил мимо амбара раз, потом еще раз. Старший выстрелил. Попал в голову, и зверь кувырнулся. Лежа на земле, он все еще бил лапами, так что охотник вышел из укрытия и прикончил его ударом приклада.
Но вот что любопытно: человек, избавивший наш край от Чудовища, никакой славы не снискал, и его фотография не появилась в газетах. А красовался в них — во весь рост, с мертвым Волком на плечах и с ружьем у ноги — его племянник, который Чудовища не убивал.
— Почему, мама?
— А потому, что у племянника было разрешение на охоту, а у дяди не было.
Так вот, когда все жандармы, эксперты, ученые, журналисты, родители и дети своими глазами убедились, что это действительно Волк, и Волк очень крупный — он весил сорок три кило, а длиной был метр двадцать — все остались довольны. Тушу отправили к знаменитому чучельщику.
Но Главный Жандарм остался недоволен знаменитым чучельщиком.
— Почему?
— А вот почему. Когда Зверя привезли обратно из столицы, ему устроили настоящую торжественную встречу с радио, киносъемкой, даже, может быть, с оркестром. И Главный Жандарм наклонился и заглянул в пасть Волка, чтоб еще раз полюбоваться прославленными клыками…
— Которые растерзали столько баранов, — подсказывает Блез.
— Которые растерзали столько баранов. Каково же было разочарование Главного Жандарма, когда он увидел, что клыки фальшивые!
— Фальшивые?
— Да. Настоящие слишком знаменитый чучельщик оставил себе.
— И что?..
— Вот и все, сказке конец.
Но с тех пор, как я рассказала эту историю, Ахилл нет-нет да заявит, влетев в наш домик в лесу Фанж:
— Меня Волк ланил!
— Где?
— Вот тут, под носом!
— Больно?
— Очень-очень!
— Да нет там ничего!
— Есть чего! Это был очень маленький волк. Вот такой: и показывает мизинец.
Потом бежит обратно в лес. Но в дверях оборачивается и важно заявляет:
— Пойду убью Волка, мам. Пъиготовишь из него обед!
Вокруг этого озера — высокогорные пастбища, куда перегоняют на все лето большое стадо коров и овец. Три хижины служат приютом пастухам. Но в этот год, едва они перебрались на пастбище, гору накрыло туманом и снегом: почти неподвижная тонкая взвесь тумана и снег, набухший водой.
И когда пастух Нарцисс выгоняет поутру своих овец, на поверхности виднеются только самые верхушки травинок, и животным приходится зарываться мордами в снег, чтобы поесть. Но головки желтых анемонов и купальниц выглядывают невредимые, и Нарцисс трогает их носком и шепчет:
— Цветы фей…
От белизны снега шубы его овец кажутся такими грязными, что ему стыдно за них. В тумане нет-нет да образуются прорехи, и он видит куски пейзажа — клочок леса, лоскут неба. Потом все мутится, и он думает:
«Так, должно быть, выглядел мир в первые дни творения, до того, как Бог отделил воды от суши и создал небо, землю, моря и реки».
Сквозной ветерок немного разносит туман, и земля вновь становится реальной, осязаемой. Чтоб согреться, чтоб доказать себе, что он жив, пастух колотит себя кулаками, прыгает с камня на камень, ловит за рога барана. Да, он живехонек, и его бараны тоже.
