Alouette, little Alouette… - [53]

Часа через два после обеденного перерыва она все чаще проходила, словно невзначай, мимо стола Максима, вдруг ему что понадобится, наконец решилась принести ему кофе без его просьбы и услышала, как прямо из экрана прозвучал заботливый женский голос:

– Максим, ты устал, начинаешь ошибаться. Выпей кофе, закрой глаза и немного отдохни…

– Заткнись, Мата, – попросил он и снова склонился над трубками микроскопа.

Аллуэтта осторожно опустила край подноса на его стол и начала переставлять чашку с кофе, блюдце с поджаренными гренками и кусочками сахара.

– Мата?

Он зыркнул в ее сторону.

– Да, Мата. А ее прабабушку звали Сири.

Аллуэтта усмехнулась:

– У меня в детстве была Сири. Сири тогда была у всех на смартфонах. А почему правнучку назвал Матой?

– Была шпионка Мата Хари, – пояснил он. – Эта тоже обо мне все знает и все равно шпионит.

– Ей виднее, – сказала Аллуэтта. – Вон твое сердце в уголке экрана бьется, гемоглобин падает… Она умная, о тебе заботится.

Он усмехнулся:

– Ученые твердят, что компьютер вообще никогда не пройдет тест Тьюринга, но население твердо уверено, что их домашние приборы вполне разумны.

– Ты обо мне или о Георгие? – спросила она. – Он потому и не женится, что спит со своей кибермоделью?

Максим ответил равнодушно:

– Да кто из мужчин не… скажем так, не подоминировал над своими разговаривающими вещами? Но практически никому это не мешает жениться.

– А потом и женатыми бегать по чужим женам, – сказала она.

– Верно, – согласился он. – Но Георгий не считает, что его кибермодель разумна. Да и зачем? Мужчины редко требуют от жен наличие разума.

– А что они требуют?

Он пожал плечами.

– Да все по старинке, как я вижу. Верность, преданность, любовь, сопереживание… Хотя в таком случае проще купить собаку.

– А чего хотел бы ты?

Он добросовестно подумал.

– Я… даже не знаю. Когда столько интересной работы, как можно думать о какой-то другой хрени?..

Она ощутила, что задерживаться дольше будет совсем чересчур, и так это выглядит странно, он даже пить не решается, раз у нее нет в руках чашки, и, улыбнувшись как можно беззаботнее, ушла с прямой спиной и не показывая, что его слова не просто задели, а ранили в самое сердце.

Двери лаборатории широко распахнулись, то ли ворота ада, то ли рая, Томберг вошел огромный и величественный, как слон магараджи.

Все поднялись и повернулись к нему лицом, он сказал трубным голосом:

– Операция по срыванию звезд с неба науки проведена с блеском! Докладываю коллективу, что директор у вас не абы хто и почему-то зачем. Помимо Акварберта, известного открытиями в области генетики, сейчас удалось договориться о переводе в нашу лабораторию еще и Лоуренса Крафта…

Френсис громко ахнул:

– Это который рассчитал модель нуклотрасферринга?

– Он самый, – ответил Томберг довольно. – Оба уже сворачивают свои дела на старой работе, а через пару недель будут готовы прибыть в наши райские кущи. Приготовьте им рабочие места, но не слишком, не слишком!.. Они звезды, но и вы у меня звезды.

Анечка сказала льстиво:

– У нас вообще здесь звездное небо. А вы, Данил Алексеевич, светите ярче всех! Как планета какая-то!

Он посмотрел на нее исподлобья, поняла ли она сама, что брякнула, но выяснять не стал, сцепил пальцы в замок и поднял над головой в жесте победителя.

Когда он удалился, Френсис довольно потер ладони, подошел к Анечке и что-то долго ей нашептывал. Та сперва поднимала брови, хмыкала, но слушала все внимательнее.

Френсис наконец ушел, она с полчаса работала, но теперь Аллуэтта то и дело ловила на себе ее оценивающие взгляды.

Как и чувствовала, Анечка не смогла долго выдерживать некую тайну, распирающую ее, как глубоководную рыбу на поверхности океана, кивком подозвала великосветскую лаборантку и сказала шепотом:

– Аллуэтта… все-таки мне кажется, ты зашла не с того конца.

– Ты о чем?

Анечка понизила голос:

– Хотя ты уже сумела как-то переломить отношение наших ребят к себе, но Максим Максимыч… гм… дело не в том, что он крепкий орешек… Видишь ли, мы все ничего не проиграли от того, что ты здесь. Даже выиграли! И оборудование самое хай-тековское, и деньги есть на опыты…

Аллуэтта спросила так же шепотом:

– Но они же есть и у Максима?

– Да, – ответила Анечка, голос ее был полон сочувствия, – но тебя навязали не нам, а ему… Мы только пользуемся тем, что твой отец от щедрот подкинул нашей лаборатории. А расплачивается за все Максим Максимович.

Аллуэтта воскликнула жалобно:

– Чем?.. Я вообще стараюсь ему не попадаться на глаза!

– Но ты есть, – напомнила Анечка. – Он все время помнит, что это все подачка твоего отца…

– Это не подачка, – горячо запротестовала Аллуэтта.

– А что?

– Деловая сделка, – ответила Аллуэтта с жаром. – Обоюдовыгодная.

– Для кого?

– Для всех, – сказала она. – Вы получили самое совершенное оборудование, лучшие слесаря ждут ваших заказов, чтобы выточить новую деталь, мой отец выгадал то, что я сейчас не в ночном клубе, а здесь…

Анечка спросила шепотом:

– А ты?.. Выиграла или уже не уверена?

Аллуэтта закусила губу, подумала.

– Не знаю. Сейчас уже не уверена. По-моему, я все же поступила глупо. Женщины дерутся за мужчин так же, как и мужчины за женщин, но нельзя привлекать посторонних. А отец в этом деле посторонний. И Максим мне этого никогда не простит…