Алмазная маска - [192]

Ее мысленный взор затуманился. Она попыталась что-нибудь ответить, но не могла. Мысли смешались… Он?.. Вот почему прилетел на Каледонию, рисковал жизнью. Дядя Роги пытался объяснить ей… Она даже не выслушала старика. Уже зная об этом… Не желая знать…

Теперь что сказать? В таком положении…

– Ты прекрасна. – Он представил ей тот образ, который был для него самым дорогим на свете.

Но… не я!

Он засмеялся.

– Нет, ты. Сейчас ты нуждаешься в лечении, отдыхе. Нам еще так долго добираться до поверхности. Лучше поспи, мой маленький Алмазик.

Она по-прежнему вглядывалась в его лицо – сотворенное, искусственное… Обычный человеческий лик, только глаза горят.

Он поцеловал ее, соленая влага смочила ее губы. Как? Зачем?

–  Теперь спи, – сказал он. – Может быть, ты что-нибудь ответишь мне. Когда выздоровеешь…

25

Из мемуаров Рогатьена Ремиларда

Двое суток, в ожидании окончания работ по спасению Каледонии, я провел в подземном бетонном бункере, где на командном пункте находились члены правительственной комиссии, ученые из научного Директората, геофизики из комплексной экспедиции и три журналиста… Мы, скрывая тревогу и отчаяние, без конца играли в покер, тиз, «монопольку», ели все, что попадалось под руку, а здесь под руку попадали яйца по-шотландски, «ядерная» пицца, булочки с кремом, вкуснейшие лепешки, помазанные джемом. Некоторые самые разумные – и я в том числе – непрерывно пили за успех предприятия. В бункере беспрерывно гремела музыка…

Связь со спустившимися в океан магмы оперантами отсутствовала – все это время мы пребывали в неведении. Что там происходит на глубине, как там наши товарищи, – мы старательно избегали этих вопросов. Почва под ногами без конца сотрясалась, стрелки на шкалах приборов ходили ходуном… Срывались изображения на экранах мониторов, цифры в колонках данных прыгали как безумные. Так что даже взирая на их показания, нельзя было определить, что же происходило в недрах планеты. Только когда горячие газы наконец прорвались сквозь щит кристаллических пород и осадочную толщу, а в космос ударила необыкновенно мощная струя двуокиси углерода и водяных паров, мы поняли, что экспедиция, ушедшая в глубины мантии, добилась успеха. Извержение сопровождалось сокрушительным землетрясением, но, к счастью, литосферная плита материка Клайд выдержала.

Шансы «пятьдесят на пятьдесят» многих из нас сделали оптимистами, но долгое ожидание, отсутствие информации в конце концов сыграли свою роль. К тому же к середине вторых суток толчки усилились, и мы приготовились к самому худшему. Казалось, все было ясно – сила толчков нарастала, они все более учащались, значит, с минуты на минуту жди катастрофы.

Планета обречена…

Каледонцы – из тех, кто присутствовал в бункере – с непробиваемым шотландским фатализмом ожидали исхода. Их застывшие вытянувшиеся лица навевали скуку, а у меня при этом всегда начинается истеричная зевота. Хоть челюсть подвязывай! Вот тогда я со своими товарищами по несчастью, одетыми в клетчатые юбки, весело налег на виски…

Пили мы за Каледонию – удивительную планету, чьей бодрости и молодости хватит, чтобы зарядить оптимизмом даже такого прожженного меланхолика, как я.

Я уже был совсем хорош, когда в бункере появился неожиданный гость. Устроившись в темном углу главного аппаратного зала вместе с Калемом Сорли и репортерами с тридивидения, я с невозмутимым спокойствием следил за экраном большого монитора, где изображалась панорама участка Байндлестроусского залива и части плато, где можно было ожидать первого выброса лавы. Помню, я в тот момент попросил кого-то выключить музыкальную трансляцию – Вагнер со своими порхающими валькириями уже сидел у меня в печенках! Зачем до такой пошлости докатываться!.. Ну, армагеддон! Ну, холлокост! Ну, так встретьте его достойно, с рюмкой в руке!.. Трансляцию тут же выключили – по-видимому, об этом просто надо было сказать… И тут до меня донесся громкий металлический лязг, у входа в аппаратную возникла суматоха, послышались громкие крики. Я обернулся в ту сторону. И не только я. Все присутствующие в зале повернулись в ту сторону… Еще бы! Ведь неожиданный посетитель откровенно предупреждал всех, попадающихся ему на пути людей, чтобы они убирались с дороги, иначе он их передавит, как собачье дерьмо.

Высоченный громила в темных джинсах и накинутом на плечи клетчатом пледе ворвался в зал. Волосы у него стояли дыбом, ругался он как сапожник.

Увидев меня, привставшего со стула, он на мгновение замер, потом перевел взгляд на хрустальный стакан – я тут же вскинул его в честь появления дорогого племянника. Лучше поздно, чем никогда. Лицо Марка приняло не виданное мною никогда ранее свирепое выражение. Он свернул ко мне, сдернул со стула. Стакан полетел на пол…

– Что здесь, черт побери, творится, дядя Роги? – сквозь зубы спросил Марк.

– Разве не видишь? Мы работаем с церебральным генератором. А ты что здесь делаешь?

Он ответил не сразу. Его испытующий луч, не обращая внимания на защитный экран, проник в мое сознание – у меня руки и ноги задергались. Мои шотландские приятели наблюдали за мной с отвисшими челюстями.