Алмаз в воровскую корону - [16]

— Этот вопрос нам следует проработать как можно более тщательно, — наконец заговорил Сталин, набивая трубку душистым табачком. — Второстепенных деталей быть не должно. Но на предстоящей встрече наша позиция должна быть такой… Франция не внесла столь ощутимого вклада в победу, чтобы ей предоставлять для оккупации целую зону. — Великий вождь закурил и, пыхнув сладковатым дымом, продолжал: — Впрочем, их условия можно принять, если в будущей Организации Объединенных Наций займет место не только СССР, постоянный член Совета Безопасности, но еще Украина и Белоруссия в качестве полноправных членов сообщества. Думаю, что они согласятся с нашим предложением. В качестве компромиссного решения мы не будем настаивать на членстве в ООН… допустим, Литвы. Было что-нибудь еще интересное в разговорах?

Лаврентий Павлович негромко рассмеялся. Пришло время, чтобы повеселить и Хозяина.

— Черчилль рассказал Рузвельту о том, как он совместно со Сталиным пил прекрасный коньяк и закусывал его бараньими ребрышками. Коньяк привезли с собой вы, товарищ Сталин, а вот ребрышки прекрасно приготовил повар Черчилля Стив.

Сталин невольно хмыкнул:

— Я буду ему признателен. Надо как-то наградить парня.

Иосиф Виссарионович большое значение придавал результатам Ялтинской конференции. Он был глубоко убежден в том, что от того, какие решения будут приняты на ней, во многом зависит дальнейшее мировое устройство. Некоторые позиции были очень принципиальными, и они требовали не только большого дипломатического ума, но и политической дальновидности. Например, очень щекотливым был вопрос о статусе Восточной Европы.

— А что ты скажешь, Вячеслав? — повернулся Сталин к Молотову.

— Мне кажется, что все складывается в нашу пользу, Коба, — отвечал министр иностранных дел, назвав Сталина по партийной кличке. Он был единственным человеком в окружении Верховного, кто имел подобное право. — В приватной беседе Чарльз Болен, один из людей, составляющих ближайшее окружение президента, рассказал о том, что за две недели до Ялты Рузвельт в Овальном кабинете потерял сознание и пробыл в коматозном состоянии около тридцати минут. Состояние его было настолько серьезным, что у него изо рта выделялась слюна.

— Человек он уже немолодой, возраст берет свое. А потом, эта его болезнь ног… Но для нас эта новость благоприятная. Следовательно, во время всей конференции «Аргонавт» он будет больше думать о собственном здоровье, чем о разделе мира. Представьте себе ситуацию, если президент Америки вдруг потеряет сознание перед товарищем Сталиным? — посмотрел Иосиф Виссарионович в глаза Молотову. — И свалится к его ногам.

— Непростая получится ситуация.

— Вячеслав, а Рузвельт случайно не мог заподозрить того, что мы изучаем его психическое состояние? — вновь спросил Сталин у Молотова почти равнодушным тоном.

Однако в действительности дело было не так. Молотов как никто другой знал, что ровное состояние Кобы — всего лишь маска. Сталин был из того редкого типа людей, которые способны скрывать распирающие их чувства.

— Все сделано как надо, Коба, — отвечал народный комиссар иностранных дел. — Когда Рузвельта провозили в инвалидной коляске, то доктор Золотарев стоял рядом и изучал его. Со стороны это выглядело совсем незаметно. По утверждению Золотарева, он только по одним глазам и выражению лица Рузвельта сумел проставить диагноз.

— И что же он сказал?

— Он определил, что в настоящее время у Рузвельта глубокая клиническая депрессия.

Сталин удовлетворенно кивнул. В настоящее время его больше всего занимало здоровье Рузвельта. Советский лидер понимал, что от того, как себя чувствует президент США, будет сильно зависеть исход и самой конференции «Аргонавт». Во время первой встречи, которая проходила в Юсуповском дворце, где Сталин был хозяином, в список делегации, под видом молодых офицеров, он включил двух опытных психиатров, которые должны были наблюдать за состоянием здоровья Черчилля и в особенности Рузвельта. Уже после заседания они доложили о том, что Черчилль, несмотря на пристрастие к спиртному и к крепким сигарам, обладает необычайно крепким психическим здоровьем и очень устойчив эмоционально. И вряд ли с ним может случиться что-нибудь дурное в ближайшие три десятилетия. Зато ясно, что Рузвельт живет на пределе собственных сил, он устал и очень тяжело болен. Скорее всего этот человек испытывает глубокую клиническую депрессию.

После такого вывода врачей диагноз Рузвельта следовало поскорее уточнить. И если он действительно подтвердится, то предстоящий диалог следует вести, опираясь на доклады о его здоровье. Причем диагноз предстояло уточнить в ближайшие два дня, до начала серьезных переговоров. И Берия разработал целую операцию, чтобы определить, чем именно болен Рузвельт.

— У меня имеются дополнительные данные, подтверждающие ухудшение состояния здоровья Рузвельта, — заговорил Лаврентий Павлович. — Наши предположения подтвердил также и наш американский источник.

— И что же он сказал? — Сталин повернулся в сторону Берии, пыхнув трубкой. На несколько секунд голова Лаврентия Берии скрылась в плотном дыму.