Альманах «Истоки». Выпуск 9 - [17]

Подъезжая к дому, Павел вдруг ощутил, как вдруг сердце бешено забилось и всё его существо переполнила беспричинная тревога.

– С похмела, что ли, или что-то случилось? – со страхом подумал Павел и попытался успокоиться, но тревожное чувство не проходило и только ещё больше нарастало.

Выйдя из автобуса, Павел направился в «Маленький Париж» и, подойдя к стойке бара, заказал фужер водки.

– Выпью и успокоюсь, – не обращая внимания на странные взгляды бармена, подумал Павел.

– Ты чего уставился на меня, давно не видел? – выпив водку, спросил Павел бармена.

– Иди домой, там не всё в порядке, – отвернулся бармен.

– Что не в порядке?

– Иди, там сам узнаешь.

– Хорошо, ухожу, но смотри у меня… – с этими словами Павел вышел из кафе и поспешил домой.

Ещё издали он увидел человек десять, что толпились у его дома. Сделав ещё несколько шагов, он вдруг понял, что дома нет, на его месте дымилась куча обгоревших бревен.

– Идёт, вот несчастье, – услышал Павел одинокий голос и, пройдя мимо толпы, прошёл к пепелищу.

Глядя на тлеющие головёшки, Павел вдруг ощутил, как его мозг начала переполнять бессильная злоба и огромное желание найти поджигателей и покарать их.

– Узнаю, кто спалил дом, убью, – подумал он и, подойдя к толпе, спросил:

– Пожарные что говорят?

– Говорят, что от замыкания загорелся дом, мол, старая проводка подвела, – ответила какая-то баба.

– Проводка, значит… Врут пожарники, дом спалили. А теперь хватит глазеть, расходитесь, – махнул рукой Павел и, посмотрев на уцелевшую баню, решил:

– Пока поживу здесь, дальше видно будет.

Войдя в предбанник, он поднял одну из половиц, пошарил рукой в образовавшемся проёме и достал завёрнутый в промасленную тряпку автомат АК и два рожка набитых патронами.

Прикрыв половицу, он внимательно осмотрел автомат, прикрепил один из рожков и, вогнав в ствол патрон, щёлкнул предохранителем. За этим занятием его застала Даша. Открыв дверь бани и увидев автомат, она с ужасом посмотрела на Павла:

– Ты что, всех хочешь перестрелять? – почему-то шёпотом спросила она.

– Нет, только тех, кто сжёг мой дом.

– И попасть в тюрьму? – всё также шёпотом спросила Даша. – А обо мне ты подумал? Нет, тебя захлестнули отчаяние и злоба, но их же можно наказать по-другому.

– Как? – уставился на неё Павел.

– Через суд.

– Не смеши меня, сначала их надо найти, потом доказать, что именно они сожгли дом, а это ещё бабка надвое сказала, но, если я их найду, а я их найду, разговор будет коротким, я буду судьёй и исполнителем приговора.

– Знаешь, что мы сделаем сейчас? Ты прячешь автомат, берёшь доски, что лежат за баней и устраиваешь нам лежанку, а я тем временем еду домой и привожу матрас, постельное бельё и кое-какую посуду. Отдохнём, а утром подумаем, как жить дальше.

– Хорошо, будь по-твоему, – неожиданно согласился Павел и, сунув автомат под лавку, вышел из бани.

Глава 12

Анна Кущеева все последние дни, с тех пор, как Алексей Быданов и Павел Одинцов уехали в Нижнегорск не находила себе места, беспричинная тревога и тоска по чему-то утерянному, терзали её юное сердце. Дошло до того, что она перестала спать и ночи напролёт, прислушиваясь к отдалённым шагам, бродила вокруг дома. Затем выходила на улицу, подходила к дому Павла, открывала калитку и, пройдя несколько шагов по заросшей тропинке, садилась на крыльцо. Ночи в этом сентябре выдались тёплые, небо чистое и, глядя на далекие звёзды, Аня, ища там поддержку, мысленно улетала к ним, а ещё, сидя на крыльце, она душой и телом ощущала близость любимого. Щемящая боль в груди утихала только с первыми лучами солнца, усталость брала своё, она тихонько возвращалась в свою комнату и, укрывшись с головой одеялом, засыпала. В одну из таких ночей на неё вдруг нахлынули школьные воспоминания, которые были связаны с её первой детской любовью. В восьмом классе на неё нежданно-негаданно обрушилось страстное увлечение тренером школьной команды по баскетболу, высоким, с фигурой атлета и выразительными голубыми глазами молодым человеком, лет двадцати пяти. Эта безответная любовь так измучила Анну, что она почти забросила учёбу, с трудом выносила одноклассников и даже стала подумывать о самоубийстве.

Сидя на крыльце дома Павла Одинцова и погрузившись в воспоминания о своей первой любви, Аня, невольно сравнивая эти два чувства, пришла к выводу, что любовь к Алексею Быданову – нежная, без безумства юности, а, значит, настоящая, тогда как её детская страсть, как вспыхнула, так и через полгода сгорела, оставив лишь грустные воспоминания. Позже, в одиннадцатом классе она даже пыталась ещё раз влюбиться в своего одноклассника, но ничего кроме разочарования из этой попытки не получилось. С тех пор она начала избегать любых попыток ухаживания со стороны парней. По утрам Анина мать с беспокойством оглядывала осунувшееся лицо и синие круги под глазами дочери, сокрушённо качала головой и тяжело вздыхала. Она отлично знала причину тоски дочери и потому молчала, надеясь, что всё само собой разрешится и потому не удивилась, когда дочь вдруг внезапно бросилась ей на грудь и рыдая, спросила:

– Мама, что мне делать? Я не могу так больше, я должна знать, что с ним.