Alma Matrix, или Служение игумена Траяна - [54]

– Да… – сказал Траян, – нет. Нет никакого метода.

– Я слышал, что вы отказались читать лекции на эту тему где-то у католиков.

– В Ватикан меня звали.

– Студенты уверены, что вы – порождение геенны.

– Точно, – рассмеялся Траян, – что я бес во плоти. Мне передавали историю, будто один семинарист взялся за меня молиться, и каждый день вычитывал Псалтирь, ставил свечки и подавал записки на проскомидию. А через месяц сломал ногу, поскользнувшись на паперти Успенского собора, и вынужден был взять академический отпуск.

– Это правда? – спросил Фирсов.

– Про ногу – действительно правда, я сам его помню. А остальное – кто знает. Но я не против подобных слухов, поломанные ноги мне на руку.

Фирсов улыбался и молчал. Траян тоже молчал. Они смотрели друг на друга с минуту, пока Фирсов не воскликнул:

– Ну же, батюшка! В чем ваша тайна?

Траян сделал большой глоток, поставил стакан на столик и тихо сказал:

– Тайна… – он сделал паузу, словно в последний момент передумал говорить. Потом собрался и продолжил. – Понимаете, тайна очень проста. Все это время я отчислял одного и того же студента.

– Простите?

– Я отчислял одного и того же студента. Себя самого. Все это время я отчислял себя самого. Потому мне так легко это и дается… Видите ли, я каждый день и час, непрестанно и упорно думаю над тем, как обмануть инспекцию и совершить беззаконие. Представляете? Я чувствую точно так, как чувствует семинарист, думаю, как он, стремлюсь к тому, к чему стремится он. Я сам у себя в голове много раз нарушал распорядок, я видел, как я обманываю дежурного помощника, как опаздываю на богослужение и придумываю красивое оправдание, как смотрю фильм после отбоя, как прячусь в изолятор от грядущего зачета… Я все это сделал сам, продумал все сам, а потом сам себя поймал. Весь секрет.

– Каждый день? – Фирсов глядел на него с недоверием. – Вы сказали, что каждый день думаете о том, как обмануть инспекцию?

– Каждый Божий день. Все время моего послушания, очень, очень много лет… Усердие всё превозмогает, сказал как-то Козьма Прутков, и иногда усердие превозмогает рассудок. Моё усердие превозмогает рассудки семинаристов в два счета. Теперь вы понимаете, что студенту перехитрить меня практически невозможно, ведь он-то начинает думать только в тот момент, когда уже во что-то вляпается. Я впереди любого из них на несколько десятилетий. Все гениальное просто. Я придумал столько возможностей обмануть инспекцию! Боже мой! Наверное, даже сотой доли того, что я придумал, еще не использовали семинаристы. – Траян был доволен изумлением Фирсова. – Знаете, батюшка, они на самом деле очень наивны. И примитивны, как одноклеточные водоросли.

Траян немного помолчал, а потом стал говорить. Он рассказывал Фирсову, как можно ночью, когда уже закрыты лаврские ворота, двенадцатью различными способами пробраться в семинарию незамеченным. Говорил, как можно подружиться с дежурным помощником, как правильно писать объяснительные и как опаздывать после каникул на неделю без последствий. Он объяснял специфику каждого послушания в семинарии, раскрывая совершенно неожиданные положительные и отрицательные их стороны. Фирсов узнал, как следует вести себя на каждом из курсов, чтобы минимизировать соприкосновение с Траяном. Фирсов узнал, как можно использовать изолятор, библиотеку, столовую и Семинарский сад для укрытий от проректора. Он узнал семинарию с совершенно другой стороны, вся семинария представилась ему огромным сплетением хитрых способов обмануть игумена Траяна. И все эти способы придумал сам игумен Траян.

Отец Владимир задумчиво молчал, слушая своего коллегу. Тот, наконец, закончил, поставил бокал на столик и откинулся на спинку кресла. Фирсов молчал. Траян смотрел приветливо и открыто, ожидая реакции собеседника. «Да вы смеетесь надо мной, батюшка», – наконец отмахнулся Фирсов. «Я?!» – деланно возмутился Траян. Фирсов испытующе глядел на Траяна. Тот тоже стал серьезен. Они буравили друг друга взглядами, но, в конце концов, Траян не выдержал и едва заметно улыбнулся. Отец Владимир торжествующе воскликнул: «Ага!» и пальцем показал на улыбку коллеги. Траян попытался снова нацепить маску серьезности, но не смог и весело захохотал…

СМЕРТЬ ИГУМЕНА ТРАЯНА

Проректор по воспитательной работе игумен Траян лежал на койке в пустой палате и смотрел на человека, который сидел на стуле в углу и смотрел в окно. Траян был очень плох. Он умирал и знал это.

– Нет, – подал голос человек со стула, – ты не умрешь. Душа в заветной лире твой прах переживет и тленья убежит.

– И славен буду я, доколь в подлунном мире жив будет хоть один пиит, – рефлекторно продолжил строчку отец Траян.

– Тебе ничто вредить не может, ты злобу твердостью сотрешь, врагов твоих червь кости сгложет, а ты пиит – и не умрешь.

– Я не пиит, – слабо возразил Траян, он снова терял сознание.

– Ты не пиит, а только воин, и пусть в устах твоих нескладен стих…

– Прекрати, я умираю.

– Смерти нет – это всем известно, повторять это стало пресно…

– Отвяжись…

– Отвяжись, я тебя умоляю! Вечер страшен, гул жизни затих. Я беспомощен. Я умираю от слепых наплываний твоих…