Alma Matrix, или Служение игумена Траяна - [31]

ОБЕТ ИГУМЕНА ТРАЯНА

«Аня, дорогая, наконец-то!» – воскликнул Гайда, поднимаясь с кресла навстречу входящей в Миссионерский отдел стройной очаровательной девушке с блестящими каштановыми волосами, тонкими чертами лица и широко поставленными карими глазами. «Милая моя, – Настоящий тоже поднялся, – мы тебя страшно заждались!.. А что это за питекантроп рядом с тобой?»

Питекантропом был Алексей Сковорода, а Аня была его невестой. Они познакомились год назад и почти тогда же в их отношения влезли Гайда с Настоящим, взявшиеся за интенсивное глубокое воцерковление Ани, подготавливая ее к служению матушки священника. Семья Ани не так давно пришла к вере, потому узнавать внутреннюю жизнь православия ей приходилось через Гайду и Настоящего, чему Сковорода был не особенно рад, а вот Аня была только за.

Сегодня вчетвером им предстояло обсудить устройство свадьбы, которую собирались сыграть через месяц.

– Я уговорила Лешу положиться на вас, – сообщила Аня.

– Конечно, – обрадовался Настоящий, – никто не устроит православную свадьбу лучше нас.

– Разумеется, – мрачно согласился Сковорода.

– Ну, зачем ты такой грустный, Леша, – обиженно произнес Гайда, – мы уже и план придумали. А мнение будущей жены нужно уважать.

Настоящий достал листок:

– У нас в плане мальчишник, девичник, выкуп, венчание, прогулка и застолье.

– Вы решили и девичник устраивать? – скептически отозвался Сковорода. – И что там будет?

– Не твое дело.

– Что?

– А вот так. Тебе какое дело, тебя мы туда не пустим. И вообще мы решили сделать вам сюрприз, и поэтому рассказывать о наших планах не будем. Придете и сами все увидите. Будет весело и незабываемо.

Сковорода запротестовал и проявил недюжинную стойкость, выдержав как натиск товарищей, так и нежную ласковость невесты. В итоге сошлись на том, что девичник парни трогать не будут, но и рассказывать о своих остальных планах тоже. Аня хотела настоящую православную свадьбу и незабываемых сюрпризов.

К мальчишнику распорядители свадьбы готовились с таким рвением, что Сковорода начал бояться, как бы за этот мальчишник ему не было потом стыдно всю семейную жизнь. В назначенный день они под благовидным предлогом покинули Лавру и после ужина направились в город на съемную квартиру. Сковорода был полон самых скверных предчувствий. Выдержка совсем оставила его перед дверью, на которой красовался номер тринадцать, и он бы убежал, но Гайда с Настоящим вовремя схватили его и затолкали вовнутрь.

В квартире было темно, как в подземелье. От стены отделилась фигура в черном и, подойдя к жениху, схватила его за плечо костлявыми пальцами. Сковорода онемел. Фигура потащила его дальше в мрак. Посередине большой комнаты стоял гроб, освещаемый несколькими свечами. Гроб был пуст. Вокруг гроба стояли черные силуэты. В голове Сковороды всплыли картины самых отвратительных оргий, описание которых он читал у Геродота и Тита Ливия. Человек, ведший Сковороду, с силой надавил ему на плечо и опустил на колени. Сковорода готов был потерять сознание от возмущения и ужаса. Наступила тишина. Наконец, человек в черном тихо сказал: «Помолимся, братья». И монахи Троице-Сергиевой Лавры, специально приглашенные Гайдой и Настоящим, затянули покаянный канон Андрея Критского.

К полуночи Сковорода понял, что это не шутка. К двум часам ночи он догадался, что вычитываемое монашеское молитвенное правило специально сконструировано из нескольких уставов. К четырем часам утра он перестал понимать, что происходит.

Молились они до восхода солнца.

Когда еле живого Сковороду весело хохотавшие иноки укладывали на заднее сидение такси, чтобы друзья отвезли его обратно в семинарию, он едва слышно спросил: «За что?..» Настоящий и Гайда, отлично выспавшиеся на кухне, серьезно ответили: «Чтобы, вступая в брак, ты знал, какой духовной радости лишаешься, отказавшись от монашества».

В течение двух дней Сковорода пытался убедить себя, что самое страшное позади и Гайда с Настоящим не посмеют подобным же образом надругаться над его свадьбой. Убеждать себя получалось не очень. Парни ходили с загадочными улыбками на лицах и никаких гарантий давать не собирались. Сковорода переживал…

В день свадьбы он проснулся сидя на стуле, голова слегка туманилась и была тяжелой. В спальне на третьем этаже Семинарского корпуса было светло – ради праздника октябрь изменил себе: сумрачное небо, нагоняющее последнее время тоску, внезапно просветлело, а крапающий дождик шел стороной. Попытавшись встать, Сковорода понял, что к стулу он привязан. В комнате кроме него никого не было. Окно напротив было открыто, и Сковорода заметил прислоненный к подоконнику край лестницы. Ему стало не по себе.

Что происходило потом, он не видел, но догадаться было нетрудно.

К Семинарскому корпусу, неистово сигналя, подкатил длинный лимузин и два автобуса, из которых высыпали приглашенные на свадьбу. Их ожидало огромное количество семинаристов с разноцветными шариками в руках. Невесту в подвенечном платье подвели к высокой лестнице, которую для подстраховки придерживал здоровяк Задубицкий, и объяснили, что жених ждет ее в комнате, куда нет иного пути, кроме как вверх. «Количество попыток ничем не ограничено, – успокоил Аню Настоящий, показывая на большую спасательную надувную подушку под окнами. – Расшибиться тебе не удастся». Аня поглядела в пустое открытое окно. «Вы, конечно, думаете, что я откажусь? – озорно воскликнула она. – Как бы не так!» В момент, когда она, ухватившись повыше белоснежной перчаткой, ступила на первую перекладину лестницы, семинаристы дружно выпустили шарики в небо и зааплодировали. Со всех сторон заискрили вспышки фотоаппаратов. Гайда достал громкоговоритель и начал объяснять происходящее: