Алло, это дурдом? - [9]

Девочки пришли вовремя. Юлька, рассматривая мои двухкомнатные хоромы, как будто в первый раз была у меня дома, сразу перешла в наступление:

— Скажи мне, милочка, как ты можешь жить в этой дыре? Пора найти мужчину, который сможет подарить тебе достойную квартиру.

— О квартире и машине я позабочусь сама.

— Молодец, — это Наташка подала голос.

— Ну, завела свою шарманку: «Я зарабатываю сама, а вы используете для этого мужчин», — возмутилась Светлана. — Сколько можно эту тему мусолить? Ну, какая разница-то? Главное, чтобы мы довольны!

— Точно! — согласилась Юлька и снова взялась за меня. — Давай, мать, рассказывай про свои успехи.

Я пожала плечами:

— Три кило сбросила. — Соврала я.

— Ну и…? — не поняла Наташка.

— Ты думаешь это просто, да? — возмутилась я.

— Да я не про килограммы, я про мужчин. Подцепила мужика?

— Нет, конечно.

— Что значит нет? Ни это ли стояло у нас в планах?

— Я поняла, что сначала я должна похудеть, а потом искать мужчину.

— Нет, лапа, ты должна и худеть и искать мужчину одновременно. — Встряла в наш разговор Юлька.

— Ладно, ладно, завтра же начну, — успокоила я подруг и пригласила к столу. — А если я случайно встречусь с Лёней… что мне ему сказать?

— Ничего. Пройти мимо, как будто видишь впервые, — посоветовала Наташка. Поняла?

Я вздохнула:

— Поняла.

Когда все сплетни были выложены, перемыты кости близких и далёких, и подруги разбежались по домам, я, прежде чем плюхнуться в кровать, всё же не удержалась и съела одно шоколадное печенье.

Спала отвратительно. Меня, как Незнайку, мучила совесть.

Глава V

Шла вторая неделя неравной борьбы с весом. Весы, хоть и были явным его союзником, всё же вынуждены были констатировать, что в этой войне победа на моей стороне, ну, если не полная, то частичная! Вес оставлял укрепление за укреплением.

За что я люблю механические весы, так это за их удивительную «точность»! Утром они показали не то семьдесят четыре, не то семьдесят три килограмма. Вторая цифра мне понравилась больше, и я решила остановиться на ней. Как здорово, что я не купила электронные весы!

Как то в субботу, когда я читала книгу «Мужчина и методы его дрессировки» зазвонил мой мобильный телефон.

Это было ОН! Мой Леонид! Руки затряслись, голова закружилась.

— Ты сегодня в форме, я надеюсь?

Во, наглец! А «Здрасьте»-то где? Голова сразу перестала кружиться. Девочки правы. Пора прекращать это безобразие и расставить все точки над «i». Чему они меня учили: сделать вид, что не знаю?

— Кто это? Я не узнаю! Андрей? Сергей? Господи, Виталик, ты что ли? — Я называла первые попавшиеся имена и сама не верила в то, что смогла сделать это.

В трубке наступила тишина, потом раздалось невнятное бормотание.

— Голубчик, я страшно занята. — Я могла бы стать хорошей актрисой.

— Ты что меня не узнала?

— Узнала, поэтому и говорю, что занята. Позвони мне через годик-другой, а лучше вообще забудь мой номер и больше никогда не звони.

И не дожидаясь очередной грубости, отключила телефон. Кровь хлынула в голову, я схватилась за голову и только решила сесть и порыдать над своей несчастной судьбинушкой, как телефон зазвонил еще раз.

— Неужели это опять он? — я не могла поверить такому счастью и кинулась к трубке.

На этот раз я уже хотела сказать, что я в форме, и это была глупая шутка!

Но, к сожалению, на проводе была мама. Ультимативным требованием она срочно «советовала» мне приехать к ней.

Мои родители живут вместе четвертый десяток лет. И живут шумно. Если в доме случаются скандалы, то о них знают не только все соседи, но и все родственники в разных городах нашей необъятной родины и даже за её пределами.

Моя мама — коренная одесситка, а папа родился в Сочи. Они познакомились в Ялте, где проводили свой драгоценный отпуск, и вскоре поняли, что не могут жить друг без друга. С тех пор мучаются. Когда у них перемирие — об этом тоже знает вся родня, так как мама очень любит рассказывать, как долго плакал папа, вымаливая на коленях прощение. Иногда мне кажется, что именно ради финального акта и устраиваются все эти представления!

Когда я вошла в квартиру родителей, мама стояла на подоконнике и бросала в лицо моему отцу:

— Я тебе всю свою красоту отдала! Все свою молодость! — и, обращаясь уже ко мне, сообщила (и как она умудряется так точно рассчитать время своего выхода?): — Или я выброшусь из окна, или взорву весь этот дом. (Испугала! Мы это уже проходили!)

Минут десять я выслушивала от нее, какой ужасный человек мой отец, кивала ей в ответ, косилась на папу и вздыхала. (Иначе это затянется надолго!) Я даже не стала выяснять, в чём причина ссоры — причины нет. Пару раз я пыталась выяснить, с чего все началось, но мама всегда неизменно отвечала:

— С того самого дня, когда я встретила твоего отца! (Пафоса ей не занимать!)

Это театр одного актера и двух зрителей. Зрители — это я и папа. Так что в мои обязанности входит только молчать, слушать, полностью соглашаться с матерью, ну и, конечно же, жалеть ее. (Аплодисменты отменяются!)

Я выполнила свою миссию: повздыхала на кухне с отцом, пожалела маму, выслушала её жалобы, что из-за этой ссоры она разбила три тарелки из любимого сервиза, и положила на стол двадцать баксов на покупку нового. Это её явно успокоило. (Пожалуй, именно из-за дорогостоящего просмотра и устраиваются все эти спектакли.)