Алла Ларионова и Николай Рыбников - [3]

Умер он в 1967 году от меланомы – неосторожно срезал родинку во время бритья.

Мама Валентина Алексеевна, хотя и имела всего четыре класса образования, была человеком интеллигентным, умным, деятельным. Всем в доме, сначала своем, а потом в семье дочери, заправляла она: вела хозяйство, растила внучек, была всем опорой. «Не представляю, как бы мы жили без нее», – не уставала повторять Алла. Умерла Валентина Алексеевна в 1992 году.

Алла росла типичным советским ребенком: детский сад, школа, Дом пионеров, пионерский лагерь… Однажды на загородную дачу детского сада приехала какая-то киногруппа с камерой, из всех детей отобрали двух мальчиков и девочку, отсняли и уехали. Той девочкой была Аллочка Ларионова.

Она вовсе не была открыточным ангелочком. С фотографии тех лет на нас смотрит веснушчатая девочка с короткими, по детской моде тех лет, волосами с челкой. Но было, было в ней что-то такое, что выделяло ее из общей массы.

Во время войны семья эвакуировалась в Татарию, потом вернулась в Москву.

Однажды (Алла тогда была восьмиклассницей) ее остановила на улице женщина и спросила: «Девочка, хочешь сниматься в кино?» – «Хочу». Женщина эта оказалась ассистентом режиссера Надеждой Кушнеренко. Встреча эта, говоря высоким стилем, стала судьбоносной. Пройдет три года, и Ларионова будет учиться во ВГИКе, кстати, на одном курсе с Яковом Сегелем, сыном Кушнеренко.

А тогда… Впрочем, предоставим слово Георгию Натансону, ныне известному кинорежиссеру, поставившему, среди других, такие фильмы как «Старшая сестра», «Еще раз про любовь», «Посол Советского Союза», а в молодости работавшему ассистентом у Пырьева, Довженко, Птушко. Свой очерк «Воспоминания об Аллочке» Натансон опубликовал в газете «Москвичка» в 2000 году, вскоре после смерти Ларионовой.

«Вспомнилась мне Алла еще школьницей, девятиклассницей, тогда она впервые появилась на съемочной площадке фильма „Жизнь в цвету“, переименованного затем Сталиным в „Мичурин“.

Тот эпизод, который воскрес в моей памяти, снимался в большом цветущем яблоневом саду в Кунцеве, под Москвой. Я был ассистентом Довженко (постановщика фильма. – Л.П.). Задолго до начала съемок Александр Петрович дал мне и другому ассистенту, Надежде Кушнеренко, задание: найти 12 девушек-красавиц, которые, стоя на лестницах у цветущих яблонь, опыляли бы цветы. Надежда Кушнеренко появилась на просмотре с Аллочкой Ларионовой. Едва Александр Петрович увидел ее, он просто озарился и, конечно, поставил Аллу на первый план. Это был первый съемочный день в жизни Аллы Ларионовой. Ну а я в нее влюбился в ту же минуту. Вот истинно русская красавица, спокойная, гордая и величавая. Ее золотые волосы, подсвеченные солнцем, превращались в нимб над головой.

Оказалось, мы жили почти рядом, у метро „Бауманская“. Я позвонил ей, и мы встретились. Мы гуляли по улицам, сидели на лавочках бульвара, и я ей признавался в любви. Ну, конечно, много говорили о кино. Я вспоминал о своей работе с Иваном Пырьевым, которому ассистировал на съемках фильма „Секретарь райкома“ и „В 6 часов вечера после войны“. Рассказывал о Марине Ладыниной, Михаиле Жарове, Евгении Самойлове, о ВГИКе, который я окончил, куда советовал ей поступать.

– А ты думаешь, меня примут?

– Конечно, примут, ты же такая красивая!

– А разве во ВГИК принимают по красоте?»

…Могу с уверенностью сказать: не только интересные, способные увлечь «фабрикой грез» рассказы Георгия Натансона, но и само участие Аллы в съемках, пусть в массовках (еще был «Поезд идет на восток»), предопределило ее путь в кинематограф: редко кто из вкусивших эту сладкую отраву найдет от нее противоядие. Да и будет ли у кого желание его искать? Могу с высокой степенью достоверности описать, что Алла-школьница чувствовала, перешагнув порог киностудии.

Дело в том, что как раз в те же годы, будучи восьмиклассницей, я была приглашена на съемки в массовках – с той лишь разницей, что ассистент режиссера пришел к нам в школу, и фильм снимался на Киностудии имени Горького.

Киностудия эта находилась в Ростокине, в здании Института кинематографии, точнее, институт арендовал здание у киностудии.

Алла Ларионова на первых выступлениях в детской самодеятельности

Ночь я, естественно, спала плохо, в школу не пошла и, едва дождавшись утра, поехала на студию к назначенному часу. Я ехала в трамвае, от волнения ничего не соображая. Всю дорогу меня била внутренняя дрожь. По наивности я думала, что там тоже будут отбирать из нас достойных. Я ехала, как на экзамен по иностранному языку, учебник по которому и в руках не держала. Сердце колотилось где-то в животе.

Но никакого отбора больше не было! Сердце встало на место. Лишь внутри гулял сквознячок волнения, когда встретившая нас в вестибюле ассистент режиссера объясняла, что нам предстоит делать: мы будем учениками школы, директор которой – главная героиня фильма «Сельская учительница» Варвара Васильевна (ее играла Вера Марецкая), а учительницей в нашем классе будет ее бывшая ученица. Затем нас повели в костюмерную.

Школа, по сценарию, была предвоенная, смешанная (мы же учились в раздельных, женских и мужских, – золотое время!), школьной формы не существовало, и я воззрилась в безмолвном восхищении, как Козетта на куклу в витрине, на темно-голубое платье с белоснежной пикейной кокеткой. Но его бестрепетной рукой сняли с вешалки и понесли примерять какой-то девочке. Сердце упало. Тут костюмерша, бросив на меня взгляд, сказала: «Это больше, пожалуй, подойдет светленькой!». И платье досталось мне. Я была счастлива! Мне наложили грим цвета золотистого загара, отчего я стала синеглазой и красивой, и наконец повели всех нас на съемочную площадку – в класс.