Алиф-невидимка - [3]

— Не твое дело.

— Никакой рассказ, код или тайна на свете не могут воскресить мертвых.

— Я не хочу воскрешать мертвых. Я просто хочу знать… Я хочу…

Чудище внимательно слушало. Его желтые глаза сверлили Резу немигающим взором. Реза вспомнил травяные настои, банки, запах ладана, чтобы очистить воздух, суетливое перешептывание повитух, сновавших у залитой кровью постели и поднимавших чадру надо ртом, чтобы поговорить с ним, стоявшим рядом, беспомощным и охваченным отчаянием.

— Власти над знанием, — закончил он.

Чудище устроилось поудобнее, обхватив подобие колен подобием рук, и посмотрело на него.

— Возьми перо и бумагу, — произнесло оно, — я расскажу тебе последнюю, заключительную историю. Только учти, в ней есть предупреждение.

— Какое именно?

— Когда ты его услышишь, ты станешь совсем другим.

— Чушь какая-то.

Чудище улыбнулось.

— Бери перо, — повторило оно.

Глава первая

Алиф сидел на бетонном подоконнике в своей спальне и купался в лучах жаркого сентябрьского солнца. Его свет преломлялся сквозь бахрому пушистых ресниц юноши. Когда он смотрел на Город, чуть прищурившись, мир казался искаженным рисунком, составленным из белых и голубых ворсинок. А если смотреть вот так слишком долго, начинал болеть лоб. Тогда Алиф закрывал глаза и сосредотачивался на расплывающихся тенях за веками. Возле его ног лежал тоненький хромированный смартфон, пиратский экземпляр. Правда, как именно ему пришлось путешествовать сюда — на запад из Китая или на восток из Америки, — сам Алиф точно не знал. Да его и не сильно интересовали телефоны. Ему доставил его другой хакер, ловко справившийся с шифрами, которыми снабдил аппарат неведомый гигант-монополия, тщательно оберегавший свой патент. На экране высветились четырнадцать посланий, которые Алиф отправил Интисар за последние две недели. Он занимался самодисциплиной и заставлял себя писать ей не более одного раза в день. Но все четырнадцать так и остались неотвеченными.

Он взглянул на смартфон сквозь полусомкнутые веки. Если Алиф сейчас заснет, она может позвонить. Он вздрогнет и проснется от звонка и, конечно, неумышленно столкнет аппарат вниз, и тот обязательно упадет во внутренний дворик. И тогда Алифу придется быстро бежать вниз и искать его в густых жасминовых кустах. Впрочем, эти маленькие неприятности могут предотвратить большую: а вдруг она вообще не позвонит?

— Закон энтропии, — произнес юноша, обращаясь к смартфону. Аппарат продолжал сверкать на солнце и молчать. Далеко внизу черная с рыжим кошка, которая весь день охотилась на жуков в кустах, быстро перебежала двор. Теперь она, сойдя с пропеченной солнцем земли, по очереди поднимала лапы с розовыми подушечками, чтобы хоть немного остудить их. Алиф позвал ее, но кошка сердито заурчала и ловко проскользнула в заросли жасмина.

— Слишком жарко и для кошек, и для людей, — заметил Алиф.

Он зевнул и ощутил во рту неприятный металлический привкус. Воздух казался сгущенным и маслянистым, словно на землю его ровно выдыхала какая-то неведомая машина. Этот воздух насильственно вторгался в легкие, не производя при этом никакого облегчения, а в сочетании с удушающей жарой создавал в организме самую настоящую панику, рожденную инстинктом. Когда-то Интисар говорила Алифу, что город ненавидит своих жителей и пытается задушить их. Она радуется, когда они начинают задыхаться. Именно «она». Интисар почему-то была убеждена в том, что этот город имеет женский род. Так вот, она будто бы помнит еще те времена, когда чистые умы порождали чистый воздух. Это было еще в годы правления шейха Абдель Сабура, который так доблестно сражался с наступлением сюда толп европейцев. Это были годы расцвета великого университета Ямар аль Башира. Или даже еще раньше, во времена дворов Пари-Неф, Ониери и Бес. Да и названия у нее были более ласковые и приятные для слуха, чем сейчас. Ислам принес сюда святой джинн. Ну, по крайней мере так гласит легенда. Город расположен на полпути между обыкновенным миром и Пустым Кварталом, обиталищем гулов и ифритов, которые способны принимать звериное обличье. Город мог бы стать засильем потусторонних обитателей, как сейчас он переполнен туристами и нефтяниками, но этого не произошло. И все из-за того, что святой джинн услышал послание пророка, долго плакал, благословил его и впоследствии был погребен под мечетью Аль Башира.

— Я почти что решил, что ты и в самом деле веришь во все это, — сказал тогда Алиф Интисар.

— Конечно, верю, — ответила ему Интисар. И действительно, могила казалась достаточно реальной. По пятницам ее было разрешено навещать. Сверху на гробнице до сих пор оставался нетронутым тюрбан джинна.

На западе свет начал постепенно бледнеть у горизонта, там, где за Новым Кварталом начиналась пустыня. Алиф сунул телефон в карман, соскользнул с подоконника и очутился у себя в комнате. Наверное, когда окончательно стемнеет, он все же попытается связаться с ней. Интисар всегда предпочитала вечерние встречи. Впрочем, общество вовсе не возражало против того, что кое-кто нарушает общепринятые правила, главное, нужно было признавать их существование. А встречаться с девушкой после захода солнца мог только очень смелый человек. То есть они оба должны были давать себе отчет в том, что именно они совершают. И уж конечно, следовало позаботиться о том, чтобы оставаться непойманными. Аристократка Интисар, причинившая Алифу столько хлопот, черноволосая и сладкоголосая, была вполне достойна его стараний соблюдать осмотрительность.