Алиенора Аквитанская - [23]

Раймунд, по словам летописцев, был «высокого роста, хорошо сложен и красивее всех своих современников; он превосходил их всех в искусстве владеть оружием и в рыцарской науке». Что касается его физической силы и подвигов на турнирах, здесь он вполне мог соперничать с Мануилом Ком-нином. Кроме того, он любил поэзию, трубадуров, куртуазную жизнь и обладал унаследованным от отца даром превращать неприятные воспоминания в забавные рассказы. При его дворе царила атмосфера веселья, и именно для него Ричард Пилигрим сложил во время крестового похода «Песнь о пленниках», где со множеством сказочных подробностей излагались подвиги спутников Петра Отшельника.

Людовик и Алиенора провели в Антиохии всего десять дней. Но эти десять дней оказали такое влияние на ход Истории и на их собственные судьбы, что хотелось бы проследить развитие событий день за днем, а если можно, то и час за часом. Но королевский капеллан, Эд Дейский, который очень точно излагал все события с самого начала крестового похода, останавливает свое повествование как раз в момент прибытия в Антиохию. Что означает его молчание? Надо ли предполагать, что ему неудобно было рассказывать о дальнейших событиях, — ему, духовнику короля, который благодаря этому был в курсе самых интимных подробностей тех роковых дней? Мог ли он рассказать о них, не нарушая тем самым, в большей или меньшей степени, тайну исповеди? Или он не хотел задеть королеву, — о которой не говорит ни единого слова, — рассказывая о предшествовавших этому событиях? Так или иначе, но его прискорбная скромность оставляет нас в полном неведении. И, если события нам известны, то о душевном состоянии тех, кто оказался авторами и действующими лицами этой истории, мы можем лишь строить догадки.

Первая неожиданность произошла тогда, когда после нескольких праздничных дней отдыха бароны-крестоносцы собрались для того, чтобы разработать план кампании. Как и следовало ожидать, намерения Раймунда оказались предельно ясными, и его целью было отвоевать Эдессу, утрата которой и стала причиной крестового похода. Победитель, Зенги, два года тому назад был убит своими солдатами, что в анналах турецкой армии выглядит практически неизменным обычаем. Но его сыну, Нурэддину, удалось продолжить его дело, и он оказался не менее опасным противником для франков. Безопасность Антиохии зависела от этой постоянно находившейся под угрозой внутренней территории, где такие мощные крепости, как Алеппо или Хам, плацдармы турецкой армии, вполне могли быть завоеваны, если с выгодой использовать ужас, внушенный врагу одновременным прибытием германского императора и французского короля. Дело в том, что император Конрад, который едва не отказался от крестового похода, кое-как собрал свои войска и также направился в Святую Землю.

Но король Людовик, вопреки всем ожиданиям, выступил против этого проекта: он дал обет идти в Иерусалим, в Иерусалим он и намерен идти в первую очередь. Граф Тулуз-ский и сам император известили о скором своем прибытии в Акру, и вдовствующая королева Иерусалима, Мелизинда, торопила его к ним присоединиться.

Раймунд хорошо знал королеву Мелизинду, сестру княгини Алисы, которую он сумел двенадцать лет тому назад удалить из своего княжества. Это была «пылкая креолка», рассказы о ее любовных приключениях когда-то заполняли собой летописи, а теперь, в зрелом возрасте и оставшись вдовой короля Фулька, она находила выход для своего темперамента в политических делах. Она и не думала уступать власть своему сыну, Балдуину III, который в свои шестнадцать лет, по обычаям того времени, мог считаться взрослым и уже доказал свою воинскую доблесть, и то и дело пускалась в опасные предприятия, губительные для Иерусалимского королевства: за год до того по ее приказу был предпринят поход в Харан, против дамасских султанов, которые с давних пор были союзниками франков и даже обращались к ним за помощью в борьбе против своих собственных единоверцев, и эту очевидную ошибку повторять не следовало.

Самые красноречивые уговоры король Франции выслушивал с каменным лицом. Раймунд собрал еще одну представительную ассамблею, на этот раз здесь присутствовали все прибывшие в Антиохию рыцари. Напрасный труд — всем его доводам французский король противопоставлял лишь непреклонное упорство, которое слабым людям заменяет волю: никто и ничто не помешает ему сначала совершить паломничество в Иерусалим. Но разве не на Оронте следовало защищать Иерусалим? Разве не следовало укрепить позиции этого шаткого королевства, которое должно было, располагая лишь незначительными силами, защищать свою узкую полоску земли на всем протяжении границ, чья длина никак не соответствовала возможностям его армии, и не надо ли было для достижения этой цели уничтожить наиболее опасные вражеские крепости? Что будет, если в один прекрасный день Нуреддин сумеет сбросить слабую дамасскую династию и прибрать к рукам оба города, Дамаск и Алеппо, ворота в Сирию? И, собственно говоря, разве изначальной целью крестового похода не было отвоевание Эдессы?

Уговоры не подействовали. Король в ответ лишь заявил о своем намерении как можно скорее покинуть Антиохию.