Алиби-клуб - [52]

Я съехала на обочину, припарковалась и запустила руку в скрытую панель в дверце машины. По крайней мере, на этот раз я лучше подготовилась.

Вышла из машины и направилась к нему, свободно опустив руки вдоль тела.

– Мистер Кулак, – поздоровалась я, останавливаясь вне пределов его досягаемости.

– Что ты выяснила? – спросил он, опуская светские условности.

– Ничего.

– Ничего? Не говори мне «ничего», – рявкнул он.

– Тогда что ты хочешь, чтобы я сказала? Мне следовало состряпать какую-нибудь историю?

– У тебя язык хорошо подвешен.

– Ну, тогда уволь меня. Я завалила собеседование на эту работу.

Я вышла из света фар, продолжая стоять к ним спиной, что позволяло четко видеть Кулака, но блики и моя тень мешали ему смотреть на меня. Моя наглость его не впечатлила.

– Вам известно, как я увольняю людей, мисс Эстес? – тихим голосом спросил он.

– Большой чан и сто пятьдесят литров кислоты?

Он улыбнулся как акула, выглядев при этом таким же смертельно опасным.

– Хороший вариант. Возможно, мне следует добавить его в свой репертуар. Хочешь первой его опробовать?

– Нет, – спокойно ответила я. – Ты хочешь узнать, кто убил Ирину?

– Да.

– Тогда позволь мне делать свое дело.

– Ты полдня провела с этими людьми.

– Верно. Ты хотел, чтобы за выпивкой я спросила у этой компании, а не убил ли Ирину кто-нибудь из них? И один тут же встал и признался: «Ну да, это я ее убил, а почему ты спрашиваешь?»

Не это он хотел от меня услышать. Кулак сделал два агрессивных шага в мою сторону и занес мощную руку, чтобы ударить меня или схватить.

Я выдернула свой девятимиллиметровый из-за пояса и впечатала ему прямо промеж глаз, остановив наступление.

– Не трогай меня, мать твою, – произнесла я совсем другим тоном.

Мой гнев заставил Кулака сделать шаг назад, затем еще один. Я двигалась вместе с ним, не теряя контакта между его лбом и дулом пистолета. Кулак пятился, пока не прижался к своей машине. Его глаза были широко раскрыты от удивления или страха, а возможно того и другого вместе.

– Ты никогда не тронешь меня снова, – заявила я, адреналин гудел во мне как наркотик. – Я, мать твою, убью тебя на этом самом месте. Ни секунды не сомневайся, что я так и сделаю. Убью тебя, встану на труп и буду выть на луну.

Кулак дышал неглубоко и часто. Он не думал, что я блефую. Хорошо. Пусть знает, что он не единственный непредсказуемый партнер в этой странной сделке.

Я отступила и опустила пистолет. К воротам приближалась машина. Водитель открыл их с помощью пульта управления и, даже не взглянув на нас, проехал мимо.

– Кого из них ты подозреваешь? – спросил Кулак.

– У меня нет любимчика, и я не экстрасенс. Мне нужна зацепка, свидетель, необходимо поймать кого-то на лжи, – ответила я. – Если тебе нужно более быстрое решение, почему не прикажешь парочке своих приспешников выбить признание из каждого по очереди?

Кулак замешкался, глядя куда-то мимо меня. «Странно», – подумала я.

– Это мое дело, – проговорил он. – Мое личное дело.

Алексей Кулак – босс в своем мире. Он мог щелкнуть пальцами, и никто никогда не увидел бы Джима Броуди или Беннета Уокера, или всю их компанию. Я пожала плечами.

– Убей их всех и пусть Бог сам разбирается.

– Ты бы поступила именно так?

– Нет, – призналась я. – Я займусь делом тихо, спокойно. Буду собирать доказательства и беседовать с ее друзьями. Поговорю с каждым, кто мог видеть ее той ночью, неважно, насколько мала вероятность, что у них есть ответ. К тому времени, как выйду на убийцу, у меня не останется ни одного сомнения, в том кто ее убил. И никакой пощады для этого человека.

– Вот, что я сделаю, – заключила я. – Вот, чем я сейчас занимаюсь. Хочешь выбрать другой способ, дело твое.

Кулак вздохнул и прислонился к своей машине, его широкие плечи поникли. Он потер руками лицо. Опустил голову.

– Эта боль, – произнес он, потирая кулаком грудь. – Она не прекращается. Я хочу кричать, пока она не уйдет. Это как огонь, он горит и горит, и я не могу от него избавиться. Просто схожу с ума.

Я в самом деле сочувствовала ему. Какой странный момент. Передо мной стоял человек столь безжалостный, что вероятно начинал день с поедания глазных яблок врагов и предателей, и все же он был лишь человеком, испытывающим скорбь и боль.

– В тебя словно вселился демон, – проговорила я. – Ты не можешь от него убежать. Не можешь скрыться. Негде спрятаться.

Кулак посмотрел на меня, и по его лицу потекли слезы, которые он старался стереть.

– Тебе знакома эта боль?

– Я знаю, каково это: так сильно хотеть изменить прошлое, что готов вывернуться наизнанку ради этого, – тихо произнесла я, думая о дне, когда Гектор Рамирес получил в лицо пулю со срезанной головкой, вынесшую заднюю часть черепа и оставившую его жену вдовой, а детей сиротами. По моей вине. Мне знакома эта боль. Боль от чувства вины.

И я знала все о боли потери. Не потому, что мои мечты развеялись как дым, а потому, что их вырвали и растоптали у меня на глазах. Я не позволяла лицам всплывать в моей голове. Боль все равно придет, просто войдет как старый друг в переднюю дверь без стука.

– Не мешайте мне выполнять свою работу, мистер Кулак, – посоветовала я. – Потом вы сможете выполнить свою.