Алхимия - [13]
О небесных лазурных водах юный поэт, повинуясь странному вдохновению, говорит как о голубом гласном O, четвёртом в алфавите, но почему-то пятом в сонете. Столь же странен несравненный скульптурный ансамбль, сооружённый епископом Гильомом в Соборе Владычицы Нашей в Париже на внешней стороне опорного арочного столба, где обычный порядок зодиакальных созвездий вдруг оказывается нарушен. «Виновник» тому — знак Рака, символ влажного начала. Эспри Гобино де Монлуизан (Esprit Gobineau de Montluisant), дворянин из Шартра, «в среду, 20 мая 1640 года, в день славного Вознесения Господа нашего и Спаса Иисуса Христа», при осмотре порталов этой парижской церкви записывает относящийся к этому изображению вывод следующим образом:
«Поверх Близнецов здесь находится знак Льва, который никак не соответствует принятому порядку, ибо место это должно принадлежать Раку, и это весьма загадочно…
Рак, также расположенный в вышине, согласно свидетельствам, всегда преисполнен лунною сущностью, однако не столь изобильно, ибо Плеяды, также влажное по своей природе созвездие, вбирает ея в себя»[19].
VIII. Два символа рукописи Гобино де Монлуизана. РАСТВОРЯЙ И СГУЩАЙ
Два дракона, один из которых бескрыл, суть два противоположных естества (natures), неподвижное (fixe) и летучее (volatile); справа — особый символ первоматерии, окружённый четверословным надписанием веления Заратустры: Знать, мочь, дерзать, скрывать.
Совершенно очевидно, что поэт-алхимик Слова восстановил изначальный порядок гласных, для которых он ещё двумя годами раньше изобрёл цвета. Мы употребляем слово изобрести (inventer) в его изначальном смысле из-обрести, обнаружить (rencontrer), от-крыть (découvrir), то есть приподнять логическую завесу над сокрытой, но безошибочной внелогичностью подлинного озарения.
Безусловно, алхимик за работой может с полным основанием повторять про себя:
И воистину нет лучшего подтверждения этой физико-химической истины, чем содержание гравюры, предваряющей одну из основных классических книг по герметической науке. Это сочинение называется
Немая Книга, в коей представлена в иероглифических фигурах вся герметическая Философия, посвящённая всемилостивому Богу, трижды трикраты благому и тривеликому и обращённая только к сынам искусства автором ея, имя коего Высокий[20].
Этот краткий текст, лишь поясняющий основное изоповествование, сопровождается цифровым шифром из трёх сокращений, наложенных на некие два слова, понять смысл которых вначале очень трудно. Это становится, однако, очень просто, если прочитать их справа налево:
21. 11. 82. Neg.
93. 82. 72. Neg.
82. 31. 33. Tued.
Gen(esis) — Genèse — Бытие. 28. 11. 12.
Gen(esis) — Genèse — Бытие. 27. 28. 39.
Deut(eronomium) — Deutéronome — Второзаконие. 33. 13. 28.
В последней строке в изданиях Манже (Manget), Нурри (Nourry) и Дерена (Derain) 31 стоит на месте 81, 13 — на месте — на месте 18. По-видимому, это ошибка гравёра-копировальщика, которая, безусловно, нарушает заданную гармонию. Так или иначе стих 13 говорит о росе (rosée), а стих 28 — о плодах небесных. («И вселится Исраиль уповая един на земли Иаковли, в вине и пшенице: и небо ему облачно росою».)
IX. Титр издания Манже (акварель)
Немая книга изначально дарована Естеством трудящемуся (opératif) алхимику и, если открыть ея, оказывается, удивительно щедрой. Более того, истинное ея прочтение может избавить от изучения любых других фолиантов.
X. Mutus Liber — Титульный лист первого издания (безводный декор)
Право на публикацию этого первого издания было выдано на имя Якоба Саулата (Jacob Saulat). Считалось также, что надпись в конце, obis oculatus (Ты, ставший ясновидящим) — анаграмма латинской записи имени и фамилии Jacobus Sulat. Однако, на наш взгляд, этого недостаточно, чтобы утверждать, будто Сьер де Морез и был Философом, скрывшим своё имя под псевдонимом Высокий (Altus).
Ниже мы рассмотрим стихи 11 и 12 главы 28 Первой Книги Моисеевой и о лествице Иакова; что же до двух других стихов и главы 33 Пятой Книги, то в них подчёркивается особое значение небесной росы (rosée de ciel, ros cœli, «небо облачно росою»), которую автор Mutus Liber представляет скорее нашему умному, нежели телесному взору.
Однако дабы сокрыть загадку библейских отсылок, на самой же гравюре наш Высокий аноним изображает ночное светило в его последней четверти, которая считается философски противоположной всем алхимическим операциям.
На переднем плане — алхимик, погружённый в сон, лежит на огромной скале (roche), служащей ему изголовьем, возле каменной полости, из которой быстрым потоком к ногам его истекает ручей-водопад. На лествице Философов — scala philosophorum — направленной в ночное небо, усеянное звёздами и озарённое лунным серпом в его последней четверти, стоят два ангела, трубящие в
