Алхимик - [11]

Чтобы получить чуть больше ста грамм азотной кислоты у Эда уходит остаток дня. Потери продукта в его конструкции весьма ощутимы, но приходится довольствоваться тем, что есть. Дважды чичестеры приходят с проверкой, недоуменно смотрят на стол, перебрасываются парой слов с коротышкой и уходят. Ближе к вечеру Сол заказывает себе обед, убеждаясь, что такими темпами денежных запасов ему хватит дня на полтора.

— Эй ты, — подаёт голос коротышка. — Быстро отдал мне тарелку.

— Пошёл ты, — меланхолично отвечает Сол. Чичестер замолкает, размышляя. Эд почти читает нехитрые мысли, которые сейчас перекатываются под черепом бандита. Отбирать еду кулаками явно не получится, браться за нож — рискованно. Если зарезать, придётся отвечать перед Ноджем. На вывод, который предсказывает Эд, у коротышки уходит минуты три, после чего он успокаивается. Солу даже немного жаль его — парень всё это время безвылазно сидит у него в комнате и наверняка тоже голоден. Жалость эта не вызывает желания поделиться обедом. Ничего хорошего из этого не выйдет: коротышка только решит, что алхимик испугался, и начнёт вести себя наглее.

К закату в бутыли собирается достаточно азотной кислоты. Не дымящей, но эту проблему можно решить. Избыток воды при нитрировании целлюлозы может забрать серная кислота, достаточно смешать её с азотной в соотношении пять к трём.

Оставшаяся процедура проста, но требует большой осторожности и тщательности: подготовленные лоскуты ткани Сол опускает в кислотную смесь, держит там минут пятнадцать, после чего достаёт, промывает водой и оставляет сушиться. Пока они сохнут, Эд занимается изготовлением трута. Медный коготь захочет демонстрации и лучше всего будет соорудить ему примитивную гранату.

— Что теперь? — интересуется коротышка. Эд, закончив возиться с трутом, ложится на кровать.

— Теперь — спать, — заявляет он невозмутимо. — Завтра кое-что закончу и можно звать Однада.

— А порох ты когда делать собираешься? — криво ухмыляется чичестер. Эд отворачивается к стене.

— Когда надо.

* * *

Утром его будят двое здоровяков. Солу требуется минут пять, чтобы сообразить, где он и кто они такие. Наконец всё становится на места.

— Хреново, — бормочет он. — А я надеялся, что проснусь на турбазе, в полседьмого и буду пинками поднимать Просперо, который наверняка ночью напился и теперь надеется спать до полудня.

— Что ты там бормочешь? — возмущается один из чичестеров, крупный парень с разорванной ноздрёй. — Давай, вставай!

Эд садится на кровати, трёт лицо ладонями. В комнате пахнет кислым — из-за дождя сушить листы пришлось внутри. Эд осторожно собирает плоды своих трудов. Общий итог — грамм пятьдесят. Для демонстрации должно хватить.

— Мистер Однад интересуется, когда будет готов порох? — хмуро спрашивает здоровяк со шрамом.

— Через пару часов, — не поднимая головы от своих тряпок, отвечает Сол. — Мне нужно место для демонстрации.

— Чего? — кривится здоровяк.

— Какой-нибудь глухой дворик, — поясняет Эд. — И чтобы взрыв никого не всполошил.

Чичестер смотрит на него с кривой ухмылкой.

— Добро.

Всё что нужно было теперь — сделать простую и надёжную фугасную бомбу. Для этого Сол собирается использовать горлышко от бутылки, трут и немного пороха для детонации. Бумагу для бикфордова шнура он заимствует из дневника Алины (благо чистых листов в нём хватает), а для замазки намеревается воспользоваться воском из свечей, которые нашлись в его комнате.

Его забирают из комнаты и под присмотром троих парней в котелках и жилетах, выводят из паба. Они снова плутают по узким улочкам, грязным и запутанным, и чем дальше забираются, тем безлюднее становятся окрестные кварталы. Всё чаще попадаются заброшенные дома, кучи мусора по краям улиц становятся всё больше, а грязь под ногами — всё глубже. Мощёные мостовые сменяются прогнившими дощатыми настилами, в итоге, скрывающимися под слоем вязкой бурой жижи. Наконец, они обходят перегородивший улицу дощатый забор с надписью «Закрыто указом короля».

Сола заводят в глухую подворотню, с трёх сторон закрытую домами. Две глухие кирпичные стены, одна дощатая, с зияющими проломами. В дальнем углу, скрытые густой тенью валяются странные тюки. Они большие и вытянутые.

— Что пялишься? Кровавых мешков никогда не видел? — зло гаркает на него один из чичестеров. — Этих гробокопатели не унесли. Сфилонили, твари. Теперь это чумное мясо будет тут валяться, пока не сгниёт до костей.

Алина упоминала, что Олднон только что пережил очередную вспышку чумы, которую в этих краях зовут Красной Смертью. Жуткая болезнь поражала всех без разбора. Капилляры становились ломкими, а кровь переставала свёртываться. Больной сначала покрывался жуткими синяками, как при гемофилии, а потом, разжиженная кровь начинала вытекать из всех пор и слизистых. Такого заживо зашивали в провощенный мешок, где несчастный проводил свои последние, мучительные часы. Заходить в подворотню Эду расхотелось.

— Боишься? — раздаётся за спиной голос Ноджа Однада. — Я тоже боюсь. Красная Смерть — единственная, кого действительно стоит бояться в Олдноне. Но другого места нет.

С Медным когтем — ещё пятеро чичестеров. Эд взглядом отыскивает у одного из них пистолет.