Алхимический марьяж Элистера Кромптона - [20]

Он глотнул из бокала. Это был эйянский коктейль; по телу Кромптона разлилось ощущение уюта.

- Очень неплох, - неохотно похвалил он. Он никак не ожидал увидеть Лумиса таким уверенным в себе, таким, как говорится в кроссвордах, sangfroid [Хладнокровным (фр.)]. Это встревожило его. Достаток Лумиса, его спокойствие и умение владеть собой вызывали беспокойную мысль о том, что Лумис не такая уж ущербная личность, как он считал. А тогда что остается Кромптону? Место маленького или среднего человечка на стволе другой доминирующей личности? Нет, такого просто не может быть. Пройти через все эти сложности и добиться того, что им будет командовать это ничтожество, этот сластолюбец? Нет!

- Я приехал сюда, - сказал Кромптон, - чтобы осуществить реинтеграцию, что, как вам наверняка известно, является нашей законной моральной прерогативой.

- Приехали, чтобы снова заключить меня в ваше тело, да, Элистер? - весело спросил Лумис.

- Наша цель состоит в том, - продолжал Кромптон, - чтобы в результате слияния в единое, новое существо память каждого из нас в равной степени влилась в него, так что равенство в правах будет соблюдено.

- Так вот как это будет, - сказал Лумис. - Но я лично сильно сомневаюсь, что это необходимо. Зачем мне рисковать? Я и так безмерно счастлив.

- Счастье немыслимо для такой неадекватной и усеченной личности, как ваша, - возразил Кромптон - Да, между нами, мальчиками, говоря, я понимаю, что вы имеете в виду. Жизнь, посвященная только удовольствиям, без стремления к высшим ценностям, это жизнь собачья. Желания блекнут, Элистер, а я все продолжаю изо дня в день устало повторять одно и то же Нет, наслаждение - дело нешуточное, наслаждение разрушительно.

- Ну так...

- Но в городе только в наслаждение и играют. Я ведь главным образом массовик-затейник, Эл, и уж никак не мыслитель. Конечно, удовольствия не всегда приятны, но кому мне жаловаться на это? Такова жизнь, не так ли? Человек должен выполнять свою работу, даже если его работа - сплошные развлечения, в которых он давно разочаровался. Вот что значит для меня быть человеком.

- Не думаю, что ваше определение выдержит более или менее глубокое испытание, - возразил Кромптон.

- Именно поэтому я и не собираюсь подвергать его испытанию, - сказал Лумис. - Мой девиз: будь смел, следуй своим побуждениям и игнорируй очевидное!

- И вы всегда живете согласно своему девизу? - спросил Кромптон.

- Пожалуй, да. Я всегда знал, что я не такой, как другие. Но в детстве меня это не волновало. В школе я пользовался большой популярностью. Естественно, не за мои познания, во всяком случае, не за те знания, которые там преподавали. Я многое познал на собственном опыте. Какие сокровища чувственности я открывал для себя в те дни! Раннее отрочество - прекрасное время. Но вы знаете, как это бывает у детей - одно дурачество, ничего серьезного. Серьезное у меня началось с мисс Тристаной де Куна, учительницей истории. Это была высокая дама лет двадцати с хвостиком. Под ее бесформенным школьным балахоном скрывалось тело нимфы. В сексе она была неутомима. А после нее была Гловис, потом Дженнифер...

- И как же долго продолжалось ваше обучение в школе?

- Я бросил ее в шестнадцать лет. Вернее, мне предложили уйти. Меня обвинили в совращении малолетних (хотя я и сам был малолеткой!). Заявили, что я устраиваю жуткие оргии. Все это преувеличено, уверяю вас. Но так или иначе, школа никогда не была мне по душе. Я был молод, привлекателен, энергичен, полон энтузиазма и уже тогда знал, кем я хочу стать...

- И кем же?

- Я хотел стать спасателем на водах при клубе "Кантри". Я всегда обожал спасателей и завидовал им. Вот это работа так работа! Стоишь над толпой совершенно один, в трусах, сандалиях и белом тропическом шлеме. И, конечно же, с блестящим медным свистком на шее! При этом получаешь совершенно фантастический загар. А сама работа? Спасатель на водах - это полуголая фигура власти, а также символ летней чувственности. В семнадцать лет, после того как я поработал контролером в автобусе и официантом, я стал спасателем. И это было фантастикой!

- И что же случилось?

- Обычная вещь. Однажды несколько лет спустя прозвучала тревога. С кем-то что-то случилось за линией бакенов. Я вскочил в лодку и погреб. Тонула толстуха с Земли. Я попробовал затащить ее в лодку, но она запаниковала и опрокинула лодку. Я барахтался с нею в воде, пытаясь отбуксировать ее к перевернутой лодке, я умолял ее успокоиться и позволить мне доставить ее на берег. Но она совсем потеряла голову и в истерике сдавила мне шею железной петлей. Мне оставалось только одно: двинуть разок ей в челюсть, а потом уже тащить ее, как спутанного кита. Но не успел я осуществить свое намерение, как она сама врезала мне, вложив в оплеуху все свои триста фунтов веса и ярость берсерка [Берсерк - в скандинавских сагах - воин, не знающий страха смерти Перед боем берсерки с помощью наркотических средств доводили себя до состояния неистовства и полного отсутствия инстинкта самосохранения, чем наводили ужас на своих врагов.]. Я отключился. К счастью, нас заметили с берега и прислали другую лодку. В сущности, такое могло случиться с кем угодно.