Алгебра любви - [20]

– Сама дура! – гаркнула я и нажала «отбой».

Надо же, третий раз за день бросаю трубку. Ну, а одноклассницы-то что? Тоже хороши, ничего не скажешь. Сговорились все звонить и капать на мозги! Хм… Сговорились? Ну а что, весьма похоже. По крайней мере, у меня создалось стойкое впечатление, что Светка знает про оба дневных разговора на фуникулере. Значит, Клара и Оксана рассказали ей. А может быть, и не только ей?

Я проглядела список пропущенных вызовов. Значительная их часть была от Светланы – но не все. Видимо, звонили и другие одноклассницы. Если неуместно одновременные просьбы Оксаны и Клары и могли быть совпадением, остальные звонки случайными уж никак не были. Получается, две одноклассницы, «отшитые» мною днем, подняли тревогу и поставили на уши всех остальных. То есть они объединились… Но что за бред?! Ведь цель каждой – это Костя, они друг другу соперницы! Невозможно, чтобы влюбленные в одного парня девчонки объединились в борьбе за него… если только… если только это не как в политике – временный союз, направленный на то, чтобы свалить общего, самого опасного и большого противника…

…Это меня, что ли?!

Ой.

Хорошо, что в тот момент в коридоре никого не было. А то этот кто-то узрел бы меня с самым идиотским выражением лица из возможных. По логике выходило, что одноклассницы считают меня опасной конкуренткой в борьбе за сердце Кости – но я никак не могла в это поверить! Они же никогда не замечали меня! Считали замарашкой, серой мышью, второсортным человеком! Старательно повторяли, что Косте я никогда не смогу понравиться! Стоп! Получается, специально? Стремились лишить уверенности в себе? Обезвредить, получается, хотели?!

То есть я красивая?

То есть я могу нравиться?!

В этот момент дверь соседней комнаты открылась, и оттуда появился не кто иной, как сам Соболевский.

– Ой! – вскрикнула я и инстинктивно сжалась от смущения.

– Извини, я не знал, что ты тут, – сказал Костя.

Я быстро юркнула в свою комнату.

– Кстати, рубашечка симпатичная, – послышалось за спиной.

Через десять минут я лежала в кровати и думала о случившемся. Ошиблась я или нет? Нравлюсь или не нравлюсь? Про рубашечку – это был комплимент или так просто? Не напрасно ли я убежала так быстро? А может быть, надо было остаться?..

Вечер, вокруг никого, я не совсем одета… Вроде бы прекрасный момент для начала романа! Может, надо было сделать шаг навстречу? Пококетничать? Поцеловать?

Я представила, как возвращаюсь на четверть часа назад и целую Костю. Нет, сначала обнимаю. Нет, так смотрю на него, что он все понимает и сам обнимает меня…

Эх, опять все не то! Девушек же должны радовать такие фантазии! А я почему ничего не чувствую?

На следующий день началось то, зачем мы приехали, – собственно олимпийские испытания. Так что несколько часов с утра до обеда я провела, решая задачи. Было сложно, но интересно. Нет, интересно, но сложно. В общем, сложно в первую очередь, а интересно – во вторую. В итоге мне поддались не более половины примеров. «Наверное, займу последнее место», – решила я, когда время вышло. Конечно, это было еще не все, и завтра нас ждали новые задания… Но я решила, что вырваться вперед они мне вряд ли позволят, и благополучно смирилась с поражением. В конце концов, победы от меня никто и не ждет. Скаталась бесплатно на юг, потусовалась с Костей – и хорошо, и достаточно!

После организованного обеда нас повезли на экскурсию. Представьте себе полный автобус, набитый подростками-математиками! Если честно, были среди нас и те, кто оправдывал самые карикатурные представления о любителях науки: покрытые прыщами, в толстых очках, бесформенной грязной одежде – даже и не разберешь на первый взгляд, девчонка или парень. Были обычные дети, с ничем не примечательной внешностью, такие, о которых ничего нельзя сказать, не пообщавшись. Была парочка неформалов: надо же, я думала, что рокеры и готы не любят учиться, а вот на тебе! Были люди, по которым было видно, что они привыкли жить походной жизнью: оказывается, и им математика не чужда. Были гламурные девочки: даже в поездку на природу они оделись так, словно собираются на прием к королеве; а сколько времени ушло у них на укладку, мне и предположить было страшно: наверное, без обеда остались. Честно говоря, эти девочки показались мне значительно красивее наших Поповой и Топотун. Наверное, потому что в их образах было больше вкуса, а на их лицах читался ум. Кажется, это был именно тот тип, который предпочитал Соболевский. Я немного опасалась, что он влюбится в кого-нибудь из них… хотя не слишком. В конце концов, Костя сидел со мной рядом. Сама не знаю, как так вышло, но, войдя в автобус, мы, не сговариваясь, разместились на соседних сиденьях: он – возле окошка, я – возле прохода.

Я точно не поняла, куда мы отправляемся. Уяснила одно – едем в горы.

Автобус довольно быстро покинул городскую черту и поехал по сельской местности. Всем немедленно захотелось фотографировать. В отличие от деревень, которые мне приходилось видеть из поезда, на пробегавших сейчас за окном поселках не лежала печать запустения: на фоне чистого синего неба и зеленых возвышенностей на заднем плане они смотрелись исключительно гармонично. Там, где поселков не было, нашим взорам представал причудливый рельеф, меняющийся с каждым метром дороги. На холмах, порой пологих, порой обрывистых, будто сломанных, как кусок хлеба, и открывающих путнику все секреты своего геологического строения, паслись лошади. Народ не отлипал от окошек. Фотоаппараты щелкали один за другим. «Клевые горы», – послышалось сзади.