Альгабал - [5]
Шрифт
Интервал
Пролить на древо и забор…
Пролить на древо и забор
Бальзам и тронуть сухолом?
Светило свяжет наконец
Охряно-золотым узлом
Осенних красок перебор —
Зеленый карий и багрец.
А к безымянному придут
Когда он болен и один?
В лазоревом дитя стоит..
Так скромный ветер шелестит
Так розы пристально цветут
Так веет солнца серпантин.
В ногах листвы как груз потерь
Деревья пятятся путем —
Корон редеющих мотив —
И взявшись за руки теперь
Как в сказке брат с сестрой идем —
Наш шаг восторженно-пуглив.
Пряжка
Я хотел ее булатной
Гладкой прочной и прямой —
Но металла нет в прохладной
Шахте длинной и немой.
Что ж теперь хочу другой:
Как бы зонтичным соцветом
Чтобы в злате самоцветы
Шли узорною дугой.
Альгабал
Альберу Сен-Полю, поэту и другу, в долговечном переживании обретенного искусства
Памяти Людвига Второго
Когда юность моя наполнила жизнь сиянием
То приблизилась она изумляясь к твоей и возлюбила тебя.
Теперь тебя приветствует преодолев могилу Альгабал
Твой младший брат о осмеянный король-страдалец
Твой младший брат о осмеянный король-страдалец
Париж, 1892
В подземном царстве
Хвастая богатством одеяний…
Хвастая богатством одеяний
Не узнаете – таится под ногами
Царство что его одно лишь манит
Больше чем восходы с берегами.
Он дворы с домами заклинает
Восставать под чьими-то шагами
Гроты драгоценные являет
Клады во хмелю и под холмами.
Вот каменья словно в вечных зимах —
Эти ж из руды горят лучами
Стекленеют и стекают мимо
Падая подземными свечами.
Самоцветы в штольнях – словно нити
В красные карбункулы продеты
И гранаты тянутся в граните
Оцветая ниже в розоцветы.
Словно в гаванях в морях зеленых
Лодки коим весла без нужды —
Знают как буравить эти волны
И открытые драконьи рты.
Свету он приказывал дождинке
Указанья отдавал рукой —
Но лишь возвышающей новинке
Радовался царственно порой.
В зале желтого сиянья небосклон…
В зале желтого сиянья небосклон —
Плоский купол и над ним царит
Солнце – солнце сыплет из корон
Вниз в топазах ядра-янтари.
– Городов и стран трофеи в ряд —
Отраженья вяжут кружева
И на позолоте лат горят —
У земли простерта шкура льва.
Он один кто не ослепнув зрит
Славу мира где венец и трон —
В урнах без числа как дар горит
Ладан: амбра фимиам цитрон.
Бледные цветы цветут в покоях смежных…
Бледные цветы цветут в покоях смежных
Лоск на лепестках – сияния река —
Выбеленных шкур подножие и нежно
На стеклянной крыше тают облака.
И под матовыми стенами из кедра
Тридцать птиц – павлинов хоровод —
Кажется как в светлом шевеленьи ветра
Шлейф их серебрится словно лед.
Чтоб лучилось тонкое убранство залы:
Обнимает кость сверкающий металл —
Алебастру вторят млечные опалы —
Светит там и здесь алмаз-кристалл.
Жемчуг! дар сокрытых мест еще
Что катать вы любите без дела
Надлежит в прохладе жадных щек
Бдеть его таинственное тело.
Шар-андродамант там был лучистый —
В детстве царь играл с ним – ныне днем
Там бывало что немой и чистый
Плача палец он держал на нем.
Я сад возвел – ему чужда нужда…
Я сад возвел – ему чужда нужда
Согреться солнцем воздухом дышать
И омертвелых птиц в нем никогда
Сиятельной весне не воскрешать.
Стволы и ветви – всё в нем из угля —
Кулиги мрачные в пригорках спят
Плоды – к себе не тянет их земля —
Ряд кипарисов лавою кропят.
Через пещеры реет серый свет:
В нем времени никто не разберет —
Над клумбами колышется хребет
Смесь пыли и смолы во мгле плывет.
Как я взрастил тебя в святыне сей
– Так вопрошал я и в саду бродил
Среди тревожной пряжи из ветвей —
Цветок свой черный я ли посадил?
Дни
Когда свеченье на зубцах фасадных…
Когда свеченье на зубцах фасадных
Прольет неспешно медная заря
Ждут голуби идущего царя
В базальтовых дворах еще прохладных.
Он носит вместо царственной порфиры
Лазурные сирийские шелка —
Вольна от украшений лишь рука —
На нем повсюду сарты и сапфиры.
Он белый палец протянул – качнулся
Златой лоток – просыпалось зерно —
Рабу-лидийцу было суждено
Здесь проходить – и он в поклон согнулся.
И в страхе птицы с площади дворовой
Вспорхнули «виноват я и умру»
Кинжал воткнулся в грудь открыв игру
Кровавой лужи с зеленью ковровой.
И усмехнулся повелитель стыло..
И в тот же день граверам приказал
Чтоб на вечернего вина бокал
Насечено Лидийца имя было.
На востоке видишь храм…
На востоке видишь храм:
В полоумии чудес
Иноземцам даст и нам
Примиренье Зевс Небес.
В соблазнительных туниках
Открывают пляс метисы.
Мальчик выйдет вялоликий
Сыпать мертвые нарциссы —
Листья пальмы оборвали
И маслин зеленых чтоб
С них скатать удобный валик
Для жреца почтенных стоп!
У порога стой где идол
Может снять свои вуали —
Тот кто образ этот видел
Его губы не устали
У священного порога
Перед идолом твердить:
Бога он двойник и бога
Молит «брату здесь не быть»
Голос юный – словно эхо
С поцелуем сладкой смирны
Нард сплетается и мехом
Вьется сильный дым в кумирне.
О матерь матери моей Августа…
О матерь матери моей Августа —
Как слов твоих серьезна череда:
Укор – что выдыхается всегда
Мой дух бегущий безыскусно.
Ты помнишь сколько копий пролетело?
Когда я на Востоке бился за венец
«Получит землю этот удалец»
В хвалу и суд тогда вокруг гудело.
Нет не бессилье даст от вас уйти —
Я бред и заговор теперь увижу —
Я не превознесен и не возненавижен —
Такому мне позволь брести в пути.
И брату не хотел бы жизни скудной