Алекси Лайхо. Гитара, хаос и контроль в жизни лидера Children of Bodom - [8]

Если не считать ребят из группы, то Энди – единственный парень из той школьной эпохи, с кем я до сих пор остаюсь на связи. Если честно, я не чувствую необходимости искать своих старых школьных друзей где-нибудь на Фейсбуке. Я думаю так: если бы какой-нибудь чувак был мне особенно важен или, наоборот, я бы кому-то понадобился, связь сохранилась бы сама собой.

* * *

Теперь, когда мое лицо можно увидеть то тут, то там, в барах рядом со мной начали возникать персонажи из прошлого. Однажды ко мне подошел поздороваться бывший сосед из Манккаа. Это был забавный флешбэк. Внезапно передо мной оказался взрослый мужик, с которым мы вместе когда-то играли в песочнице. Крайне странное ощущение – видеть такого здоровяка и притом прекрасно помнить, как он выглядел, когда ему было десять лет.

Это избитая фраза, но моя жизнь переменилась, будто от удара молнии, однажды днем 1990 года. Папа, как обычно, приехал забирать меня из школы, но он не повез меня сразу домой, а направился к музыкальному магазину. Там-то мы и купили гитару Tokai Stratocaster и 50-ваттный комбоусилитель Marshall. Я так долго выпрашивал свою собственную гитару, и вот наконец-то она оказалась у меня в руках.

Родители ничего от меня не требовали, но были очень рады тому, что я сразу воспринял занятия на гитаре как что-то само собой разумеющееся. В глубине души они наверняка лелеяли надежду на то, что я поступлю в школу Огели. Я тогда учился в музыкальном классе, так что их ожидания были вполне естественны.

Я сразу, без промедления хотел научиться всему возможному, что было связано с игрой на гитаре. Особенно меня интересовала вселенная аккордов. Но я понимал, что в одиночку этот океан переплыть невозможно.

Именно благодаря моей увлеченности обучение потеряло привкус принуждения, знакомый мне по прошлым урокам. Эти ощущения вернулись чуть позже, когда мне пришлось разучивать джазовые песни, которые в то время казались абсолютно бесполезными, но это уже другая история.

Особенно сладким было понимание того, что гитара не была подарком на мой день рождения или на Рождество, а мы просто купили ее в самый обычный день. Наверное, это случилось тогда, когда папа понял, что по горло сыт моим нытьем.

Сначала я занимался вместе с ним дома. Папа играл на органе Hammond, а я –  на своей гитаре Tokai. Это было классно. Я еще год продолжал играть на скрипке, но, что вполне логично, вскоре мне пришлось оставить это увлечение в прошлом, потому что гитара стала занимать все мое время.

Я поступил в консерваторию Oulunkylän Pop & Jazz с первой же попытки, но для этого я чертовски серьезно подготовился к вступительному экзамену. К нему я очень тщательно выучил две композиции Джо Сатриани. К тому моменту я уже год играл на гитаре.

Однако на экзамене требовалось знать гораздо больше. Уже позднее я часто размышлял о том, что поступить в эту консерваторию было не так-то уж просто: нужно было и петь, и играть одновременно, а также выполнять различные упражнения по ритму и сольфеджио. Очень сложный экзамен. Так что это, конечно, не было решением вроде «давайте запихнем ребенка в музыкальную школу, пусть развлечется». И особенно сильно я волновался еще и потому, что был там самым младшим. А ведь когда тебе двенадцать лет, те парни, которые на три-четыре года старше, кажутся уже очень взрослыми! И у меня хватило мужества им всем, и самому себе, и преподавателям, и своим родителям показать, что у меня всё получится. Я как минимум хотел быть на том же уровне, что и все остальные.

* * *

К тому моменту родители, вероятно, уже поняли, что школа меня совершенно не интересует. Я часто попадал в неприятности, а как следствие – и на воспитательные беседы. Конечно, папа и мама были не в восторге от перспективы постоянной беготни со мной к кураторам, школьным психологам и ко всем прочим. И так как для родителей было совершенно очевидно, что эта борьба все равно не заставит меня учиться дальше, то они решили, что лучше поддержат меня в увлечении музыкой. У меня к этому была настоящая страсть. Они всё поняли и смирились с этим, как только увидели меня вместе с моим Tokai.

Ситуация улеглась, но мне поставили условие, что я пойду на работу сразу после того, как получу обязательное среднее образование. Мама даже писала в школьном журнале отсутствия какие-то сказки, когда я оставался дома, чтобы попрактиковаться в игре на гитаре. Но сначала она убеждалась в том, что я на самом деле остаюсь дома, у инструмента.

Действительно значимый поворот в моей жизни произошел, когда я услышал альбом Стива Вая Passion & Warfare (1990). Он произвел на меня неизгладимое впечатление и окончательно укрепил мое убеждение в том, что любых высот можно достичь, только неустанно практикуясь и накапливая новые знания. Такие мелодии, а особенно гармонии, никогда не возникнут на основе пьяного ора. Энергия, злость и сила панк-рока были и остаются хорошим фундаментом для сценического поведения, но в отношении музыки лишь знания и умения могут повести артиста вперед.

Относительно Вая отмечу одну крайне интересную деталь: когда вживую сталкиваешься со своими кумирами, то по какой-то причине обычно остаешься разочарованным. Но моя встреча со Стивом годами позже была действительно прекрасной. Он оказался спокойным и скромным парнем.