Алексей Яковлев - [3]

В результате были документально установлены имена, отчества матери, отца, сестры, опекуна Яковлева, их возраст, годы смерти, места погребения, части города, где они жили. Не удалось установить лишь день рождения самого актера. Книга с метрическими записями 1773 года по какой-то злой случайности не сохранилась в Знаменской церкви. О дне рождения Алексея Семеновича Яковлева все еще приходится гадать. Предположение, правда, можно сделать.

Один из его современников и верных поклонников, Степан Петрович Жихарев, оставил упоминание, что тот любил праздновать день своих именин — 17 марта. Святцы подтверждают указанную дату. Действительно, на день 17 марта приходится тезоименитство «преподобного Алексея, человека божия», в честь которого, по всей видимости, и был назван наш герой. И очень соблазнительно предположить, что день именин Алексея Семеновича совпадал с днем его рождения, тем более основания к этому кое-какие имеются. Обычай давать имя святого, праздник которого приходится на день рождения новоявленного, был распространен тогда в России, особенно в простонародных и купеческих семьях. «Здесь празднуется множество домашних праздников, преимущественно же дни рождения и именин, которые обыкновенно в один день случаются, потому что по греческому исповеданию новорожденные младенцы наименуются по ангелу, коего праздник в день их рождения празднуется», — с характерной для него скрупулезностью фиксирует «врачебных наук доктор» И. Г. Георги, оставивший в конце XVIII века уникальное по достоверности описание «столичного города Санкт-Петербурга». Не исключено, что Семен Яковлевич Зеленин не пошел против такого обычая.[3]

До обидного мало знаем мы и о первых годах жизни Алексея Яковлева. Суммируя документальные находки и показания современников, можно с полным основанием утверждать, что он родился в состоятельной купеческой семье Зелениных, проживавшей не на Вознесенском проспекте, как уверяли некоторые биографы, а в более отдаленной от центра города Литейной части.

Литейная часть города располагалась между Большой Невой, Невским проспектом, левым берегом Фонтанки и правым берегом Лиговского канала, позже зарытого и превращенного в проспект. Собственно говоря, это был уже пригород. Сам город ограничивался правым берегом Фонтанки, а на левом ее берегу знатные вельможи строили летние особняки — дачи. За дачами тянулись деревянные избы, огороды, пустопорожние земли. Правда, Петербург расстраивался с необыкновенной быстротой. «Город год от году, переменяяся, украшается чрезвычайно, — сообщал Георги. — По отбытии же через несколько лет из столицы некоторые части города столь изменяются, что потом почти познаемы быть не могут…» Такой частью была и Литейная.

Семен Яковлевич Зеленин считался купцом среднего достатка. По сообщениям некоторых биографов, он имел галантерейную лавку в старом Гостином дворе. По их же сведениям, она у него сгорела «во время пожара 1771 года». Но по дошедшей до нас «статистике» пожаров в этом году такового за Гостиным двором не числится. Видимо, биографы были здесь не очень точны. Как не точны оказались они и в том, когда один за другим повторяли, что, так и не оправившись от пожара, Семен Яковлевич умер, «когда Алексею Яковлеву было два года». И что вскоре жена Семена Яковлевича последовала за ним, «оставив сына семилетним сиротою».

На самом деле, по показанию цитируемых выше церковных записей, Семен Яковлевич умер на полтора года позже. Жена его Марфа Васильевна последовала за ним, когда Алексею Семеновичу шел уже десятый год. Но все это скорее уточняет, чем отменяет главное: раннее сиротство, наложившее неизгладимый отпечаток на его характер.

Горько, горько сиротою жить,

И рукой недружной, чуждою

Быть взращаему, питаему,

И на лоне нежной матери

Не слыхать названий ласковых…

Так в поэтической исповеди, созданной тогда, когда попытается Яковлев подвести итоги, расскажет он о своем невеселом детстве. Но во время, о котором идет речь, до жизненных итогов было еще далеко.

Десятилетний Алексей Яковлев попал в семью сестры Пелагеи, старше его на тринадцать лет. Главою семейства был зять Иван Максимович Шапошников. Судя по всему, человек он был деятельный, расторопный, расчетливый. Капитал имел солидный. Став опекуном несовершеннолетних детей Яковлева-Зеленина (кроме упомянутых уже сестер Пелагеи и Марьи, у Алексея Семеновича была еще одна сестра — Татьяна), Шапошников пустил и их наследство в оборот. Жить он их взял к себе в Третью Адмиралтейскую часть, расположенную между Екатерининским каналом (названным теперь именем Грибоедова) и Фонтанкой.

«Как яркая заплата на белом платье, как тусклое пятно на свежей картине, вам явилась природа, выглядывающая из-под покрывала… — восклицал один из ранних историков Петербурга П. Башуцкий, попытавшийся взглянуть на описываемые места с высоты птичьего полета. — В самом сердце этой части вы увидели Сенную площадь и Гороховую улицу, увидели, какой черной полосой они тянутся… со своими рынками, с своей грязью и темными закоулками… со своими пестрыми народными толпами… с грубыми и резкими голосами своих извозчиков, торгашей, баб, детей, рабочих. Это Невский проспект народа, там ищут новостей, связей, издержек, известности и рассеивания; здесь ищут отдыха, работы, хлеба и вина».