Алексей Николаевич Крылов - [38]

Полковника Крылова звал Петербург. Точнее — трудно рождающийся новый тип корабля — линкор. Имя первому из них будет «Петропавловск». Да, именно — «Петропавловск» — в память о погибших на Порт-артурском рейде. В память о броненосце и Степане Осиповиче Макарове, ушедшем вместе с ним. Звал срочно, даже — экстренно.

Стучали колеса курьерского поезда, мелодично побрякивала чайная ложечка в пустом стакане, в другом, полном, мелко подрагивая, колыхался чай, оттого парок поднимался ломко, рывками. Глаза непроизвольно фиксировали «волнение» чая.

Никому по дороге, как бывало прежде, даже не телеграфировал, чтобы прогуляться вместе по перрону, а то и задержаться на денек-другой… Не прогневайтесь, друзья, — Россия ждать не может… Курск… Москва. А вот и Любань, воспетая по-разному Александрами — Радищевым и Пушкиным…

— Ваше высокоблагородие, в Санкт-Петербург… Господа, прибываем в Санкт-Петербург…

В канун 1908 года Крылова вызвал в Адмиралтейство товарищ морского министра И.Ф. Бострем, в ведении которого находились службы Морского технического комитета. Обычный вызов: мало ли что пожелается высшему начальству узнать о текущих бассейновых делах.

Но Бострем был слишком торжествен для рядовых вопросов, что, конечно, сразу, обмениваясь приветствиями, отметил про себя Крылов: «Э, да меня поджидает очередная каверза».

— Господин полковник, — объявил товарищ министра, — ближайшим приказом по флоту вы будете назначены на пост главного инспектора кораблестроения…

Что уж хотел увидеть или услышать в ответ Бострем, неизвестно, но Крылов отнесся к сообщению по-своему, оно им, видимо, все-таки ожидалось, и не ошеломило его — не огорчило, но и не обрадовало:

— Считаю долгом заметить, ваше превосходительство, что есть на флоте более опытные корабельные инженеры для такого поста. Я же просто флотский офицер, профессор Морской академии, занимающийся теорией корабля, то есть изучением его мореходных качеств, как вам, должно быть, известно, ваше превосходительство.

— Не скромничайте, уважаемый Алексей Николаевич, — перешел на неофициальный тон Бострем. — Есть ли более основательные причины у вас для отвода собственной кандидатуры?

— Спросили ли вы мнение Николая Егоровича Титова? — осведомился Крылов, потому что с предшественником у него случались рабочие столкновения.

— Вот именно он-то на вас и указал, уходя в отставку по совершенно расстроенному здоровью, — ответил Бострем, и Крылову показалось, что высказанное вслух мнение старого моряка и инженера Титова не очень-то пришлось по душе товарищу морского министра.

Ну кто же после этого разговора сможет высказать сомнение в верности матросских предугадываний?

Глава седьмая

Наступил 1908 год.

Как бы ни отнекивался сам Крылов, как бы ни реагировали на его неожиданное появление в роли главного инспектора кораблестроения друзья — бурно-восторженно, враги — злобно-затаенно, — решение о его назначении, выражаясь инженерным языком, было оптимальным.

В кругах, приветствовавших назначение, знали или, во всяком случае, имели представление о «теориях Крылова», о «способах Крылова», о «курсах Крылова», о «приборах Крылова». Здесь говорили и о его сравнительной молодости для такой должности, о неподкупности, об умении постоять за себя и за дело, не ломая шапки, а уж тем более — поясницы. Здесь восхищались поразительной памятью профессора, физической силой, как у Петра Первого, поговаривали и об остром, как бритва, языке.

Недоброжелатели обо всем этом умалчивали, конечно, хотя 44-летняя молодость нового главного инспектора варьировалась по-всякому: и выслуга вроде налицо, а не генерал; пост доверили, а расположением не пользуется…

Проверка силы или слабости Крылова, нового главного инспектора кораблестроения России, должна была состояться в очень скором времени, как на оселке, на проекте Куниберти, продолжавшем беспрепятственно торпедировать пьедестал первого места. Хотя официально победившими в конкурсе были признаны фирма «Блом и Фосс», Балтийский завод и фирма «Виккерс», Морской генеральный штаб все равно отдавал предпочтение проекту Куниберти. Под неведомым давлением стали склоняться в его пользу и многие члены комиссии.

Всем стало ясно, что от слова главного инспектора кораблестроения зависит как его собственное пребыванпе на этой высокой должности, так и дальнейшее утверждение проекта Куниберти. Его «да» — и тот, кто так мощно поддерживал соискателя, не откажет новому главному инспектору в своем высоком внимании…

Произнесено было решительное «нет!». Мотивировалось оно не просто грубейшим отступлением проекта от объявленных технических условий. Проект Куниберти предусматривал расположение 120-миллиметровых орудий по диаметральной плоскости корабля. Орудия не укрывались, как было принято в русской практике и требовалось по условиям конкурса, а стояли открытыми.

Немедленно после этого, не вступая в обсуждение по существу указанных недостатков, Морской генеральный штаб, пользуясь статусом органа, ведающего стратегической подготовкой флота, просто снял эти условия с конкурса. Пьедестал для линкора Куниберти настойчиво оберегался от всех других претендентов.