Александрийское звено - [26]

Он надеялся, что Малоун тем или иным способом разделается с лучшим из нанятых им агентом. Именно в этом заключался его план. И возможность привести его в действие появилась, когда Сейбр увидел из окна Пэм Малоун, идущую к дому. Он тут же связался со своим помощником по рации и проинструктировал его относительно того, как можно воспользоваться неосмотрительностью женщины, чтобы сделать для Малоуна урок еще более наглядным. Тогда же он велел мужчине застрелить своего напарника, пообещав ему за это дополнительное вознаграждение. Теперь благодаря Малоуну эти деньги платить не придется.

Но это также означало, что в живых не осталось ни одного из помощников. Впрочем, это даже к лучшему. Малоун заполучил своего сына обратно и теперь немного поуспокоится.

Но это вовсе не означает, будто приключения Малоуна закончились.

Наоборот, они только начинаются.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

17

Среда, 5 октября

Вена, Австрия, 13.30

Сейбр затормозил у ворот и опустил стекло водительской двери. Он не предъявил никакого удостоверения, но охранник сразу же жестом предложил ему проехать. Длинное шато со стенами горчичного цвета и всеми элементами барочной роскоши расположилось в тридцати милях к юго-востоку от центра города, в горном массиве, известном как Венский лес. Построенное триста лет назад семьей, принадлежащей к австрийской аристократии, оно вмещало в себе семьдесят пять просторных комнат и было увенчано высокой остроконечной кровлей, покрытой столь распространенной в альпийских странах черепицей.

Щурясь от льющегося через затемненное лобовое стекло «ауди» солнечного света, Сейбр обратил внимание на то, что асфальтовая подъездная дорога и расположенная сбоку стоянка для машин пусты. Пасторальную картинку нарушали лишь охранники у ворот да несколько садовников, которые подметали тропинки.

«Видимо, — подумал он, — встреча будет носить сугубо частный характер».

Сейбр остановил машину перед навесом над центральным входом и выбрался в благоуханный полдень. Он сразу же застегнул свой пиджак от Барберри и направился по вымощенной булыжником дорожке к schmetterlinghaus — Дому бабочек, просторной оранжерее из стекла и стали, расположившейся в сотне ярдов к югу от главного здания шато. Выкрашенное в зеленый цвет, со стенами из сотен панелей венгерского стекла, это внушительное сооружение девятнадцатого века органично вписалось в лесистый рельеф парка и стало местом обитания сотен экзотических растений. Но главными хозяевами здесь были тысячи бабочек, свободно порхающих под прозрачными сводами оранжереи.

Сейбр рывком открыл шаткую дверь и вступил в пыльный тамбур. За плотной кожаной занавеской, отделяющей тамбур от основного помещения оранжереи, царила жаркая, душная атмосфера. Сейбр откинул занавеску и вошел внутрь.

Бабочки танцевали в воздухе под аккомпанемент классической музыки. Если Сейбр не ошибался, это был Бах. Многие растения были в цвету. Идиллическая картина, разительный контраст с неуютными картинами наступающей осени, видневшимися сквозь запотевшие стеклянные стены.

Хозяин шато, Синее Кресло, сидел в гуще растений. У него было лицо человека, который слишком много работает, слишком мало спит и не обращает внимания на то, чем он питается. На старике был твидовый пиджак, надетый поверх свитера. Сейбру подумалось, что это, наверное, неудобно, поскольку свитер был толстой вязки. «Но с другой стороны, — было его следующей мыслью, — холоднокровные существа нуждаются в большем количестве тепла». Он снял свой пиджак и подошел к стоящему рядом со стариком деревянному стулу.

— Guten Morgen, herr Sabre.

Сейбр сел и ответил на приветствие. Видимо, сегодня им придется общаться на немецком. И действительно, дальнейшая беседа шла на этом языке.

— Растения, Доминик… Я никогда не спрашивал, но позвольте полюбопытствовать, что вам о них известно?

— Только то, что они перерабатывают углекислый газ в кислород.

Старик улыбнулся.

— И это все, что вы можете сказать? А как же цвет, теплая красота?

Сейбр окинул взглядом рукотворные джунгли, в которых они находились, порхающих бабочек, прислушался к мирной музыке. Ему было наплевать на всю эту эстетику, но открыто высказывать свое мнение он не стал и поэтому ограничился лаконичным:

— Да, конечно, и это тоже.

— Видимо, и про бабочек вам известно не больше.

На коленях старый мужчина держал фарфоровую тарелку с почерневшим бананом, и насекомые с пурпурными, сапфировыми и янтарными крыльями лакомились угощением.

— Их привлекает запах. — Одна из бабочек задела крылышком щеку старика. — Воистину прекрасные создания! Летающие драгоценности, врывающиеся в наш мир многоцветным взрывом. Жаль лишь, что они живут всего несколько недель, после чего становятся лишь звеном пищевой цепочки.

К банкету присоединились еще четыре бабочки золотисто-зеленого цвета.

— Вот эти — очень редкие. Papilio dardanus. Парусник дардан. Я заказывал их куколки в Африке.

Сейбр ненавидел всяких жуков и куколок, но изобразил на лице интерес и молча ждал.

Наконец старик спросил:

— В Копенгагене все прошло удачно?

— Малоун уже отправился в путь за Звеном.

— Как вы и предсказывали. Но откуда вы об этом знаете?