Александри В. Стихотворения. Эминеску М. Стихотворения. Кошбук Д. Стихотворения. Караджале И.-Л. Потерянное письмо. Рассказы. Славич И. Счастливая мельница - [152]
— Сейчас будет сделано, господин директор, они почти готовы.
И щупленький поэт, повесив шляпу и плащ, подул на свои тоненькие пальчики и, примостившись на углу стола, спиной к печке, начал работать. Я слышал только, как перо царапало бумагу, словно мышь, грызущая что-то в подполье.
Меньше чем через полчаса поэт преподнес мне три горсти изюма во вкусе модернизма.
— Браво, молодой фаворит грациозной музы поэзии! Ваши стихи прекрасны. Надеюсь, что наш кулич выйдет хоть куда[149].
Прошло две недели, приближалось рождество. Каждый день я спрашивал Каракуди:
— Что с хроникой?
— Почти готова.
— Когда вы ее принесете?
— Завтра.
И так каждый день — все завтра да завтра.
Наконец наступил вторник — канун дня святого Игната, послезавтра утром должен выйти праздничный номер. Весь остальной материал готов.
Жду Каракуди целый день — напрасно.
Посылаю ему домой записку — приносят ответ: «Не беспокойтесь».
Открываю окно, зову его — никакого ответа.
Наступает вечер. Меня преследуют недобрые мысли. Я чувствую, что мы остались без рождественской хроники. Холодный сапожник — всегда холодный сапожник.
Вдруг появляется Каракуди…
— Хроника, где хроника, уважаемый?
— Она уже в типографии.
— Правда?
— Честное слово!
Он смотрит на меня, улыбаясь и подмигивая с таким видом, что невольно вызывает мысль: «Если этот человек сам не идиот, то уж наверно меня считает за такого».
В последние дни погода несколько улучшилась. Мы уже надеялись, что на праздники будут ясные дни; вдруг на ночь ветер переменился: снова дождь, снег, заморозки, оттепель, буран, — погодка, в какую и репортера жаль выпроводить на улицу.
Я был озабочен уже с утра, когда прислуга подала мне записку от метранпажа, господина Костикэ:
«Господин Янку, я приостановил набор хроники, присланной господином Каракуди; она не годится, ее надо отложить до весны. Номер не может выйти. Что делать? Прошу приехать в типографию, и по возможности скорее».
Ничего не понимаю. Что произошло?
Беру извозчика. Боже мой, какая погода!.. Наконец приехали.
— Что случилось, господин Костикэ!
— Вот взгляните сами, господин Янку.
Хватаю гранки, начинаю читать и чувствую, как земля уходит у меня из-под ног.
«Христос воскресе!
По всему земному шару из края в край, с востока на запад и с запада на восток, с юга на север и с севера на юг, повсюду, где природа надевает свои блестящие весенние наряды, при торжественном звоне тысяч и миллионов колоколов, в пышных соборах великолепных столиц великих империй и в самых скромных часовнях одиноких, заброшенных деревень — повсюду христиане весело приветствуют друга друг магическими словами: «Христос воскресе!»
— Ах, мерзавец! Разбойник! — закричал я на всю типографию. — Он меня убил, зарезал без ножа! Что делать?
— Сочините на скорую руку другую хронику, — говорит Костикэ.
Бегу в редакцию, стараюсь не глядеть в сторону дома Каракуди. Пишу и перечеркиваю, снова пишу и снова перечеркиваю… Пальцы дрожат. Не могу удержать ручки, а время — уж скоро десять часов! Проклинаю свою судьбу! Вдруг в дверях появляется — кто бы, вы думали? — злодей! С трудом заставляю себя взглянуть на него и слабым голосом, как у роженицы после тяжелых родов, говорю:
— Спасибо, дорогой Каракуди! Здорово вы надо мной подшутили!
— Как подшутил, господин директор?
— Пожалуйста!
И протягиваю ему гранки. Он их просматривает и начинает смеяться.
— Простите, произошла маленькая ошибка. У меня все эти хроники приготовлены заранее. Но если бы вы знали, что я пережил за последние два дня! И вот ошибся: не посмотрел, когда вынимал рукопись из письменного стола. — Разговаривая со мной, он все время смотрит в окно. — Сейчас принесу вам рождественскую хронику. Я уверен, что у меня припасена и такая, наверняка должна быть. Только бы ее найти… У нас теперь не убрано… Я еще вам не говорил, Флорика разрешилась от бремени.
Я окончательно изнемог.
— Когда?
— В семь часов утра…
— Ну и как?
— Девочка… Но схватки продолжаются..
— Ладно, нечего ходить на поиски хроники. Только вот что я вас попрошу: возьмите перо, у меня затекли пальцы, я не могу писать.
Снимаю с полки одиннадцатый том словаря «Ларусс», нахожу нужную страницу и мягко говорю счастливому отцу:
— Пишите…
Он устраивается за столом у окна, вытирает стекло шапкой, чтобы видеть, что делается напротив. Я начинаю диктовать:
«Праздник рождества Христова — один из древнейших христианских праздников. Чтобы уточнить эпоху установления этого праздника, мы должны обратиться к истокам христианства. Согласно свидетельству некоторых авторов, этот праздник был установлен в 138-м году нашей эры епископом Телесфором…»
Замечаю, что Каракуди не пишет, а пристально глядит в окно.
— Что я сказал?
— …в году тысяча восемьсот восемьдесят третьем нашей эры епископ Телефон…
Прежде чем я успеваю крикнуть ему «пошел вон!», он сам бросает перо, хватает шапку и молнией устремляется за дверь.
Появляется поэт Пиколино, и я диктую ему продолжение хроники. После обеда тираж четырех страниц почти готов.
Вдруг снова появляется Каракуди, очень веселый и довольный.
— Господин директор, я принес информацию, которая обязательно должна попасть в праздничный номер. Уверен, что она доставит вам большое удовольствие…
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Книга представляет российскому читателю одного из крупнейших прозаиков современной Испании, писавшего на галисийском и испанском языках. В творчестве этого самобытного автора, предшественника «магического реализма», вымысел и фантазия, навеянные фольклором Галисии, сочетаются с интересом к современной действительности страны.Художник Е. Шешенин.
Автобиографический роман, который критики единодушно сравнивают с "Серебряным голубем" Андрея Белого. Роман-хроника? Роман-сказка? Роман — предвестие магического реализма? Все просто: растет мальчик, и вполне повседневные события жизни облекаются его богатым воображением в сказочную форму. Обычные истории становятся странными, детские приключения приобретают истинно легендарный размах — и вкус юмора снова и снова довлеет над сказочным антуражем увлекательного романа.
Крупнейший представитель немецкого романтизма XVIII - начала XIX века, Э.Т.А. Гофман внес значительный вклад в искусство. Композитор, дирижер, писатель, он прославился как автор произведений, в которых нашли яркое воплощение созданные им романтические образы, оказавшие влияние на творчество композиторов-романтиков, в частности Р. Шумана. Как известно, писатель страдал от тяжелого недуга, паралича обеих ног. Новелла "Угловое окно" глубоко автобиографична — в ней рассказывается о молодом человеке, также лишившемся возможности передвигаться и вынужденного наблюдать жизнь через это самое угловое окно...
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.
«Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион» [«Bothus Occitanus eller den otteǿjede skorpion» (1953)] — это остросатирический роман о социальной несправедливости, лицемерии общественной морали, бюрократизме и коррумпированности государственной машины. И о среднестатистическом гражданине, который не умеет и не желает ни замечать все эти противоречия, ни критически мыслить, ни протестовать — до тех самых пор, пока ему самому не придется непосредственно столкнуться с произволом властей.
Шекспир — одно из чудес света, которым не перестаешь удивляться: чем более зрелым становится человечество в духовном отношении, тем больше открывает оно глубин в творчестве Шекспира. Десятки, сотни жизненных положений, в каких оказываются люди, были точно уловлены и запечатлены Шекспиром в его пьесах.«Макбет» (1606) — одно из высочайших достижений драматурга в жанре трагедии. В этом произведении Шекспир с поразительным мастерством являет анатомию человеческой подлости, он показывает неотвратимость грядущего падения того, кто хоть однажды поступился своей совестью.
«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.
«К западу от Аркхема много высоких холмов и долин с густыми лесами, где никогда не гулял топор. В узких, темных лощинах на крутых склонах чудом удерживаются деревья, а в ручьях даже в летнюю пору не играют солнечные лучи. На более пологих склонах стоят старые фермы с приземистыми каменными и заросшими мхом постройками, хранящие вековечные тайны Новой Англии. Теперь дома опустели, широкие трубы растрескались и покосившиеся стены едва удерживают островерхие крыши. Старожилы перебрались в другие края, а чужакам здесь не по душе.
БВЛ - Серия 3. Книга 72(199). "Тихий Дон" - это грандиозный роман, принесший ее автору - русскому писателю Михаилу Шолохову - мировую известность и звание лауреата Нобелевской премии; это масштабная эпопея, повествующая о трагических событиях в истории России, о человеческих судьбах, искалеченных братоубийственной бойней, о любви, прошедшей все испытания. Трудно найти в русской литературе произведение, равное "Тихому Дону" по уровню осмысления действительности и свободе повествования. Во второй том вошли третья и четвертая книги всемирно известного романа Михаила Шолохова "Тихий Дон".