Александр Твардовский [заметки]
1
В ранних стихах Твардовского часты упоминания: «дорог израненные спины» («Родное», 1926), «до заморозка в город не пробиться» («В глуши», 1926), «только заморозок утра кладет дорогу по грязи» («Весенние строки», 1927); по словам персонажа стихотворения «Зима», «местной власти представителя», «зима уместна с точки зрения дорог». Да и десятилетия спустя в дневниковой записи поэта от 23 сентября 1962 года отмечалось, что один приезжий осенью «от Починка до Загорья… добирался по бездорожью 10 часов (15 километров)».
2
Неслучайное словечко!
3
В отличие от Моргунка некрасовские странствующие герои скорее наблюдатели, нежели действующие лица. Их путешествие — это сюжетная нить, на которую «нанизаны» рассказы встречных и попутные происшествия. Снабженные скатертью-самобранкой герои сказочно избавлены от всех мытарств реальной дороги (не то что Моргунок), но вообще-то сказочная атмосфера, как писал еще К. Чуковский, существует лишь в прологе некрасовской поэмы, а потом «выветривается без остатка». В «Муравии» же ничего заведомо сказочного, «чудесного» нет, но поэтика сказки, как подземный ключ, исподволь питает собой повествование.
4
«Князь… упрекнул меня только в одном: что я все же (!) покамест несколько (!) уступаю Некрасову (!!!)», — с доброй иронией писал жене Твардовский о понравившемся ему в целом выступлении этого человека высокой культуры (действительно князя, сына либерального царского министра П. Д. Святополк-Мирского), вскоре исчезнувшего в кровавых волнах ГУЛАГа.
5
«Вражеское охвостье в Союзе писателей» — под таким заголовком вышла статья в том же «Большевистском молодняке» 30 августа 1937 года и т. п. Уже и начальник смоленского Главлита («псевдоним» советской цензуры) поднимал вопрос о запрещении переиздания «Страны Муравии», где «автором протаскивается не что иное, как бухаринско-кулацкий тезис — „коллективизация — результат административного нажима“».
6
Подробнее см. мою статью «На той войне незнаменитой…» // Третьи Твардовские чтения [Сборник]. Смоленск, 2008.
7
Воспоминания об А. Твардовском [Сборник]. М., 1978. С. 327.
8
Например, стихи «Боку — в бок» (об известном немецком военачальнике фельдмаршале фон Боке, командующем группой армий «Центр» при вторжении в СССР), многочисленные фельетоны о подвигах «донского казака Ивана Гвоздева» и т. п.
9
«Что же касается „Василия Тёркина“, то это произведение могло бы относиться и ко всякой другой войне — нет здесь особенностей нашей войны» (Асеев И. О чувстве нового //Литература и искусство. 1943. 3 апреля). «Новых черт советского человека» не увидел в герое Твардовского Николай Тихонов (Отечественная война и советская литература // Новый мир. 1944. № 1–2), а позже и Федор Гладков: «…Изображаются как будто советские люди, а перед читателем сермяжные мужички чересполосной России» (Там же. 1945. № 4).
10
Через несколько лет после конца войны один норвежец рассказал поэту о русском, бежавшем из плена: «Он прожил у меня пять дней и в ночь на шестой ушел, ни за что не хотел остаться… Я вывел его опять в лес, дал ему на дорогу что мог — хлеба, спичек, соли, немножко табаку. Я спросил его, куда он идет теперь, куда он так спешит. Мне было страшно подумать, что еще с ним может случиться в пути. „На Берлин“, — ответил он» (из очерка Твардовского «На хуторе в Тюре-фиорде», между прочим, подвергшегося при своем появлении, в 1950 году, критике в печати за «плохое знание норвежской действительности»).
11
«Эти плачи мы бросим. В нашей стране плакать не приходится», — писал в 1937 году Демьян Бедный в статье «Песельники, вперед».
12
Не давняя ли, затаенная боль тут проглянула: «…он очень любил цветочки, — писал Александр Трифонович после смерти сына, — особенно любил обдувать одуванчики».
13
«Предположим, что Андрей и Анна встретились бы друг с другом, — писал одним из первых откликнувшийся на публикацию поэмы В. Б. Александров в рецензии „Дом у дороги“. — Больше нам не надо о них тревожиться. Мы вправе были бы успокоиться на благополучном конце, отложить прочитанное и забыть. А забывать нельзя» (Литературная газета. 1946. 27 июля). «Но сколько же их было, подобных злоключений без счастливой развязки, без оправдавшихся надежд», — говорилось и в пространной статье Н. Вильмонта «Заметки о поэзии А. Твардовского» (Знамя. 1946. № 11–12. С. 209).
14
Постановления ЦК ВКП(б) «О кинофильме „Большая жизнь“» и «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению» (1946), «Об опере „Великая дружба“ В. Мурадели» (1948).
15
Надо добавить, что весьма ортодоксально мысливший и соответственно поступавший Д. А. Поликарпов был порядочным человеком и, несмотря ни на что, оставался с Твардовским в хороших отношениях. Л. С. Соболев же не упускал возможности «пролезть в дамки». Это ему, наконец, удалось после активного участия в травле сборника «Литературная Москва», созданного группой видных писателей (М. Алигер, А. Бек, В. Каверин, Э. Казакевич, К. Паустовский, В. Тендряков и др.) и содержавшего ряд острокритических произведений («Рычаги» А. Яшина, «Реализм современной драмы» М. Щеглова, «Заметки писателя» А. Крона и др.). Он был обласкан Н. С. Хрущевым и стал председателем новообразованного Союза писателей РСФСР. Впрочем, еще на первом съезде советских писателей, в 1934 году, Соболев возбудил восторг Горького и властей предержащих, начав свою речь льстивыми словами: «Партия и правительство дали советскому писателю решительно все. Они отняли у него только одно — право плохо писать». Леонид Сергеевич еще себя покажет и в более позднюю пору. Основательно же позабытый критик А. М. Лейтес в 1930-е годы «блеснул» характерным для того времени афоризмом. «Социалистической революции нужны литературные дредноуты, но перестроенные сверху донизу по социалистическому плану, — писал он в „Литературной газете“ 28 апреля 1934 года. — Большим кораблям (выдумаете: большое плаванье? Ошибаетесь! — А. Т-в) — большие переделки».
16
О книге А. Твардовского «Родина и чужбина» (Стенограмма обсуждения) // Вопросы литературы. 1991. № 9–10.
17
Вопросы литературы. 1991. № 9–10.
18
Она и позже давала новые «вспышки». Так, в 1951 году не кто иной, как член редколлегии «Нового мира» Михаил Бубеннов попытался оживить ее статьей «Нужны ли сейчас литературные псевдонимы?».
19
Литературный секретарь А. В. Луначарского; в 1953–1954 годах — сотрудник отдела критики «Нового мира», в 1965–1970 годах — член редколлегии.
20
Так, о стихах довольно известного поэта Твардовский сказал при обсуждении кандидатур на Сталинскую премию, что такие стихи может научить писать даже теленка.
21
См.: Черниченко Ю. Учитель [Предисловие] //Овечкин В. Собрание сочинений: В 3 т. М., 1989. Т. 1.С. 16.
22
«Главная мысль <Шолохова>, помнится, такая, — вспоминал Липкин: — „Кому вы поручили писать о Сталинграде? В своем ли вы уме? Я против“». Между тем Гроссман провел в Сталинграде самые страшные месяцы, и присланные им оттуда очерки получили широкую известность.
23
В дневнике К. Чуковского 23 марта 1954 года отмечено, что Федин рассказывал ему о новой, «прелестной, едкой» поэме, прочитанной на его даче автором.
24
«„Едва раскрылись первые цветы…“ „Новый мир“ и общественные умонастроения в 1954 году» //Дружба народов. 1993. № 11. С. 221.
25
К слову сказать, после летней, в 1955 году, поездки на родину, где, по словам поэта, «никакого Загорья нет и тех людей нет», в его рабочей тетради появилась краткая, но красноречивая запись: «Петровский мост (название деревни. — А. Т-в) — место гулянья целого округа — ни кустика, ни знака, и деревень тех нет вокруг». Не завязь ли это стихов, увы, недописанных:
И не «аукнулось» ли здесь давнее, «тёркинское»:
(«Про солдата-сироту»)
26
«Я… принялся читать стихи Твардовского, — записал Чуковский 28 февраля 1956 года, — дошел до „Встречи с другом“… и заревел».
27
См.: Вопросы литературы. 1993. Вып. 3. С. 285.
28
Там же. 1988. № 10.
29
Вспомните сказанное в «Родине и чужбине»: «Я не знаю строения печальнее и непригляднее…»
30
Примечательно и то, что в разделе критики августовской книжки 1958 года была поддержана его предшествующая повесть «Южнее главного удара», а в сентябрьской горячо одобрен только что появившийся в печати жестоко реалистический рассказ «Иван» совершенного новичка — Владимира Богомолова.
31
Екатерина Алексеевна Фурцева, тогда член президиума ЦК КПСС.
32
Именно ему спешил рассказать о своей беседе с Хрущевым летом 1957 года: автор настоящей книги случайно был у Твардовского, когда Казакевич примчался к нему, и, сразу остро ощутив, как обоим не терпится остаться наедине, тут же ушел.
33
Какой выразительный эпитет!
34
Этот часто печатавшийся в «Новом мире» скрупулезный исследователь отечественной экономики советского периода много претерпел за свою дотошность (вплоть до исключения из партии). Зато один жестоко раскритикованный им автор, чьи, по словам Лациса, «бесстрастно скучные мысли» излагались «бесстрастно скучным языком», сделал головокружительную партийную карьеру и в годы перестройки был притчей во языцех как символ сопротивления ей. Речь идет о Егоре Кузьмиче Лигачеве.
35
«В Твардовского я совершенно влюбился, — писал В. Некрасов матери 14 февраля 1946 года. — Удивительная простота и полное отсутствие позы у этого человека, дважды „лауретированного“ и занимающего такое положение в таком молодом возрасте — 35 лет — в современной литературе. В последний раз я просидел у него чуть ли не четыре часа и никак уйти не мог. Кормит, поит, дает книги читать, а главное — говорит: „Ваше дело правое, победа будет за Вами“».
36
Чупринин С. Позиция (Литературная критика в журнале «Новый мир» А. Т. Твардовского) // Вопросы литературы. 1988. № 4; Биуль-Зедгинидзе Н. Литературная критика журнала «Новый мир» А. Т. Твардовского (1958–1970). М., 1996.
37
Примечательно, что огромную роль в подготовке к изданию книги М. Цветаевой «Избранное», первой после десятилетий отверженности, сыграли близкие друзья Твардовского Э. Казакевич и А. Тарасенков. Сам же поэт написал о рукописи в высшей степени положительный отзыв, напечатанный в слегка измененном виде после выхода книги в «Новом мире» (1962. № 2) за подписью «А. Т.». «Она очень хороша», — писала о внутренней рецензии Твардовского дочь Цветаевой А. С. Эфрон, благодарная еще и за то, что по его настоянию в сборник включили одно из лучших стихотворений «Тоска по родине — давно разоблаченная морока…».
38
Его статью «Снаряжение в походе» (1962. № 1), не оставившую, как говорится, камня на камне от сталинистского и примитивнейшего романа Всеволода Кочетова «Секретарь обкома», Твардовский считал «подвигом журнала».
39
См.: Огонек. 1955. № 43; Правда. 1958.7 декабря; Новый мир. 1965. № 9; 1966. № 12; 1968. № 4.
40
В дневнике известной актрисы Ф. Раневской, соседки поэта по его последнему дому на Котельнической набережной, есть запись 1965 года:
«В темном подъезде у лифта стоит Твардовский.
Я:
— Александр Трифонович, почему Вы такой печальный?
Опустив голову, отвечает:
— У меня мама умерла.
И столько в этом было детского, нежного, святого, что я заплакала. Он благодарно пожал мне руку».
41
Твардовский был депутатом Верховного Совета РСФСР второго, третьего, пятого и шестого созывов.
42
«Выступает один из руководителей отдела пропаганды, — вспоминал о совещании в ЦК КПСС известный журналист Егор Яковлев. — Александр Трифонович слушает его и вдруг тихо-тихо говорит: „Неужели он, правда, так думает? Неужели он, правда, так думает?“».
43
«Команда по всем линиям, — записывал Твардовский еще 14 января 1965 года, — никаких лагерей, никаких — как темы лит<ературных> произведений». Непосредственным же поводом для этой акции была заметка М. Хворостова «Почта генерала» в «Вечерней Москве» 19 декабря 1964 года о мемуарах генерала Горбатова и читательских письмах к нему.
44
После освобождения от немцев Смоленска, вывезя из деревни и устроив там всех родных — «семь душ» («Неизвестно, что было бы с ними, не найди я их в деревне»), он записывает: «Счастье мое все-таки, что я в молодости жил отдельно».
45
Так Моргунок в «Муравии» мечтал, «чтоб быть с Бугровым запросто… чтоб рядом он сидел с тобой на лавке на твоей… под ручку чтоб, да с ним вдвоем пойти хлеба смотреть…».
46
Очень был доволен, когда и «ученая дочь» проявила интерес к земле.
47
«Он шел по лесу как хозяин, угадывая по своим тайным приметам грибные места, — вспоминал художник Орест Верейский, друг поэта с военных лет, а позже и дачный сосед, — ругался, увидев след варварской порубки. Брошенные в лесу обертки, куски газет, всякий пикниковый мусор возмущал его, и он никогда не шел дальше, пока не вытащит спички, не разожжет костерок и не спалит весь собранный им мусор. И не уйдет, пока не убедится, что костерок догорел». Характерные всё «мелочи»!
48
При одном из редакторов газеты, Данилове, ее прозвали Даниловским кладбищем.
49
А они-то, несознательные!.. Шофер, однажды везший Твардовского, мечтательно сказал: «Вот, говорят, посмотреть „Тёркина на том свете“. Моя тетушка работает в институте ревматизма, как-то достала билет. Если, говорит, ты не видел, так ничего не видел».
50
«У него руки тонкие, почти светятся, — говорил о Синявском Александр Трифонович. — Каково ему будет на лесоповале». К счастью, до этого дело не дошло.
51
То есть задержка публикации военных дневников К. Симонова.
52
Речь шла о звезде Героя Социалистического Труда. Твардовский ошибался: посредственному прозаику Георгию Маркову, который, будучи секретарем правления Союза писателей, фактически и руководил им, «звезду» вручили дважды!
53
В эту пору В. Лакшин в новомировской статье «Пути журнальные» (1967. № 8) упомянул, что царское правительство, преследуя «Отечественные записки», старалось отделить возглавлявшего их, после смерти Некрасова, Щедрина от его соратников: «…его изображали редактором, „не знавшим, что делается у него в журнале“».
54
Федина не было: заболел (?).
55
Как похоже на претензии, высказывавшиеся в свое время по отношению к «Дому у дороги»!
56
В возникшей на секретариате правления Союза писателей острой полемике Александр Трифонович гневно «предлагал» кардинальное решение: «Посадить Солженицына, а заодно и меня, как крестного отца его».
57
Есипов В. Варлам Шаламов и его современники. Вологда: Книжное наследие, 2008. С. 88.
58
Печатавшийся в «Новом мире» роман К. А. Федина «Костер» лишь «чадил» на его страницах, и очередные главы уже сдавали в набор… не читая.
59
Несколько лет спустя в книге «Угодило зернышко промеж двух жерновов» Александр Исаевич и сам признает, что «о внутренней обстановке „Нового мира“… судил по слишком беглым своим, всегда на лету, впечатлениям».
60
Из письма к Солженицыну 20–26 июня 1975 года // Общая газета. 1995. 19–25 января.
61
Чтобы современный читатель мог понять, в чем состояло обвинение в «националистическом характере» содержания журнала, следует хотя бы кратко объяснить первопричину полемики. В 1965 году художник П. Корин, скульптор С. Коненков, писатель Л. Леонов обратились к молодежи с письмом «Берегите святыню нашу!», напечатанным в майском номере «Молодой гвардии» к 20-летию Победы. Напоминая об исторических истоках проявленного в войне патриотизма, авторы письма призывали бережно относиться «к прошлому, к истории, к народным героям, к заветам и победам предков наших», выражали обеспокоенность тем, что уничтожаются храмы, предметы культового искусства, другие национальные памятники. По решению Совета министров РСФСР было создано Всероссийское добровольное общество охраны памятников истории и культуры (ВООПИК). В журнале начали публиковаться разнообразные материалы соответствующей тематики, к примеру, «Господин Великий Новгород» Д. Балашова, «Письма из Русского музея» В. Солоухина, рассказывающие об отеческой старине, народных традициях, гибельности исторического беспамятства (в это же направление влилась «деревенская» проза). Особое неприятие А. Дементьева вызвали статьи В. Чалмаева «Великие искания» и «Неизбежность» (Молодая гвардия. 1968. № 3, 9), где приводились высказывания дореволюционных мыслителей В. Розанова, К. Леонтьева, содержались иносказательные апелляции к «священному идеализму» (читай: православию). Опираясь на цитаты из Ленина, Дементьев сравнивал статьи Чалмаева с антибольшевистской «социал-шовинистической печатью», иронизировал над «витийственным церковным красноречием» автора; мелькали определения «сектантство», «мужиковствующие» и пр. Содержание и тон дементьевской статьи вызвали ответное открытое письмо «Против чего выступает „Новый мир“?» (где тоже без Ленина не обошлось — знак времени), названное в критике «Письмом одиннадцати». — Прим. издательства.
62
Литературный отдел там возглавлял С. Высоцкий, чью повесть «Спроси зарю», в частности, критиковал А. Дементьев в своей статье.
63
«Мы торопимся, — писала, например, от группы читателей А. Шкодина 11 февраля 1970 года, — в те немногие дни, что все вы еще вместе — принести вам свою несказанную и невыразимую благодарность… Мы, ваши читатели, всегда с вами — знайте и помните это: мы вам всегда благодарны и гордимся вами. Спасибо вам за все то, что вы успели сделать. Спасибо вам за все то, что вы еще сделаете».
64
Строка из знаменитых некрасовских стихов:
65
Левицкий Л. Утешение цирюльника. Дневник: 1963–1977. СПб., 2005. С. 234.
66
Левицкий Л. Утешение цирюльника. Дневник: 1963–1977. СПб., 2005. С. 234.
67
Лакшин В. После журнала // Дружба народов. 2004. № 11. С. 154.
68
Левицкий Л. Утешение цирюльника. С. 233.
69
Ерофеев В. Поминки по советской литературе //Литературная газета. 1990. 4 июля.
70
«Вот Твардовский много нес людям, много внес в общественное сознание», — говорил в одном интервью известный экономист Г. Лисичкин (см.: Пресса в обществе. 1959–2000. Оценки журналистов и социологов. Документы. М., 2002. С. 82).
71
Павлов О. Пир победителей // Литературная газета. 2000. 7–13 июня.
72
Так и Маршак надписал Твардовскому свою книгу о нем в 1961 году.
Жизнь и творчество великого сатирика XIX века М. Е. Салтыкова-Щедрина.
Книга А. М. Туркова — живой и непосредственный рассказ о нелегкой жизни и вдохновенном творчестве замечательного русского художника Бориса Михайловича Кустодиева, которому принадлежит особое место в отечественном искусстве первой трети XX века. Блестящий портретист и рисовальщик, он успешно выступал и как театральный художник, пробовал свои силы в скульптуре и линогравюре. Но наиболее глубоко его национальное дарование проявилось в особом, им самим созданном стиле — сказочно-нарядном, по-лубочному ярком изображении праздничных сторон жизни русской провинции — ярмарок, гуляний, маслениц…
Жизнь А. Блока — одна из благороднейших страниц истории русской культуры. В книге рассматриваются основные вехи жизненного и творческого пути А. Блока, приведшего к созданию первой поэмы об Октябре — «Двенадцать».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
В. К. Зворыкин (1889–1982) — человек удивительной судьбы, за океаном его называли «щедрым подарком России американскому континенту». Молодой русский инженер, бежавший из охваченной Гражданской войной России, первым в мире создал действующую установку электронного телевидения, но даже в «продвинутой» Америке почти никто в научном мире не верил в перспективность этого изобретения. В годы Второй мировой войны его разработки были использованы при создании приборов ночного видения, управляемых бомб с телевизионной наводкой, электронных микроскопов и многого другого.
Литературная слава Сергея Довлатова имеет недлинную историю: много лет он не мог пробиться к читателю со своими смешными и грустными произведениями, нарушающими все законы соцреализма. Выход в России первых довлатовских книг совпал с безвременной смертью их автора в далеком Нью-Йорке.Сегодня его творчество не только завоевало любовь миллионов читателей, но и привлекает внимание ученых-литературоведов, ценящих в нем отточенный стиль, лаконичность, глубину осмысления жизни при внешней простоте.Первая биография Довлатова в серии "ЖЗЛ" написана его давним знакомым, известным петербургским писателем Валерием Поповым.Соединяя личные впечатления с воспоминаниями родных и друзей Довлатова, он правдиво воссоздает непростой жизненный путь своего героя, историю создания его произведений, его отношения с современниками, многие из которых, изменившись до неузнаваемости, стали персонажами его книг.
Та, которую впоследствии стали называть княжной Таракановой, остаётся одной из самых загадочных и притягательных фигур XVIII века с его дворцовыми переворотами, колоритными героями, альковными тайнами и самозванцами. Она с лёгкостью меняла имена, страны и любовников, слала письма турецкому султану и ватиканскому кардиналу, называла родным братом казацкого вождя Пугачёва и заставила поволноваться саму Екатерину II. Прекрасную авантюристку спонсировал польский магнат, а немецкий владетельный граф готов был на ней жениться, но никто так и не узнал тайну её происхождения.
Один из «птенцов гнезда Петрова» Артемий Волынский прошел путь от рядового солдата до первого министра империи. Потомок героя Куликовской битвы участвовал в Полтавской баталии, был царским курьером и узником турецкой тюрьмы, боевым генералом и полномочным послом, столичным придворным и губернатором на окраинах, коннозаводчиком и шоумейкером, заведовал царской охотой и устроил невиданное зрелище — свадьбу шута в «Ледяном доме». Он не раз находился под следствием за взяточничество и самоуправство, а после смерти стал символом борьбы с «немецким засильем».На основании архивных материалов книга доктора исторических наук Игоря Курукина рассказывает о судьбе одной из самых ярких фигур аннинского царствования, кабинет-министра, составлявшего проекты переустройства государственного управления, выдвиженца Бирона, вздумавшего тягаться с могущественным покровителем и сложившего голову на плахе.