Александр Первый и Наполеон. Дуэль накануне войны - [43]

Но и эти постепенные меры тяжело сказались на русской внешней торговле, особенно в 1808 г. Проводились они без достаточной экономической подготовки, насильственно разрывая сложившиеся торговые связи. Результаты не замедлили сказаться: если в 1806 г. через балтийские порты России было вывезено, например, 3210 тыс. пудов пеньки, в 1807 г. – даже 3390 тыс., то в 1808 г. – всего 1274, т. е. почти в три раза меньше. Аналогичная картина наблюдалась с экспортом леса, пшеницы, льна и других традиционных статей русского вывоза. Сокращение вывоза уменьшало поступление иностранной валюты и в без того пассивный бюджет страны. И не случайно Шампаньи с тревогой писал Коленкуру в преддверии морской навигации на Балтике: «Сможет ли император Александр, не меняя системы своей политики или без угрозы переворота, дождаться следующей зимы?..»

Положение усугублялось тем, что присоединение к блокаде совпало с крайним расстройством финансов, вызванным все растущими ассигнованиями на непрерывные войны, которые в 1804–1809 гг. вела Россия. Достаточно сказать, что с 1786 по 1810 г. в России было выпущено, главным образом для покрытия военных расходов, ассигнаций на фантастическую сумму – 579 млн. рублей. Частично до 1807 г. этот дефицит покрывался за счет Англии в форме английских безвозвратных субсидий, а также займов. Теперь этот источник был закрыт. Оставались голландские и генуэзские банкиры. Но Генуя была занята французами, да и Наполеону самому нужны были деньги.

Александру I пришлось вернуть генуэзцам в 1808 г. долг в 3 млн. пиастров и снова обратиться к голландцам. (Надо сказать, что в XVIII в. русское правительство занимало деньги главным образом у голландских банкиров.) И хотя государственный долг России этим банкирам достиг уже 88 млн. гульденов, они дали бы и еще, если бы Наполеон не наложил руку и на этот иностранный источник пополнения русской казны.

Между тем дело шло к финансовой катастрофе: в 1808 г. дефицит составил 126 млн. рублей, а в 1809 г. подскочил до 157 млн. Для спасения страны от финансового краха царь создал секретную «Особенную канцелярию по кредитной части» (1807–1811 гг.). На ней лежала также задача по изысканию средств на покрытие потерь русской казны в результате присоединения к континентальной блокаде. С мая по август 1808 г. члены канцелярии (Румянцев, министр финансов Гурьев, генеральный казначей Голубцов и др.) заседали почти непрерывно, но никаких эффективных мер для поправления положения, кроме испытанного средства внешних займов и повышения налогов на население, указать не смогли.

* * *

Коленкур еще в феврале 1808 г. прозрачно намекал своему императору на нужду царского правительства, собиравшегося занять 12 млн. гульденов у голландских банкиров. В апреле он снова пишет в Париж, что в связи с падением курса рубля русское правительство либо прибегнет к новому выпуску ассигнаций, либо сделает новый заем в Голландии.

Наполеон остался глух к этим намекам. Когда же в начале 1810 г, царское правительство уже прямо обратилось к французскому правительству с просьбой о займе и даже послало в Париж для ведения переговоров своего представителя К. В. Нессельроде, Наполеон не только не дал денег из государственной казны, но и запретил частным банкирам (в частности, крупному банкиру Лаффиту) вести какие-либо переговоры с Нессельроде и Куракиным по этому вопросу.

Комментируя отказ Наполеона предоставить России заем даже за счет частных французских банков, Нессельроде писал Сперанскому, что Франция не заинтересована в улучшении состояния русских финансов, ибо слабый союзник лучше сильного противника.

Но, кроме политических причин, столь упорный отказ Наполеона объяснялся тем, что Наполеон и сам сильно нуждался в деньгах. В 1810 г. дефицит французского бюджета составлял 180 млн. франков. Львиная доля средств французской казны шла на содержание и увеличение и без того огромной наполеоновской армии – с 1810 г. ассигнования на армию и флот возросли с 389 млн. франков до 556 млн. в 1812 г.

Впрочем, последнее обстоятельство – рост ассигнований на вооруженные силы – был типичен не только для Франции, но и для ее «союзницы» – России.

В фонде Государственного совета хранится интересный доклад канцлера Румянцева Александру I, озаглавленный «О средствах к поправлению курса». Возражая тем, кто считал, что все экономические и финансовые трудности (в частности, падение курса рубля) России идут исключительно от разрыва с Англией, Румянцев указывал на рост ассигнований на оборону страны. По мнению Румянцева, именно военные ассигнования наряду с покрытием старых военных долгов по иностранным займам привели к чрезмерному выпуску ассигнаций, вызвавшему падение курса рубля.

Ознакомление с бюджетом России на 1807–1811 гг. позволяет обнаружить довольно любопытную картину: несмотря на прекращение войны России против Франции и их союз, официальные государственные ассигнования царского правительства на военное и военно-морское министерства не только не сократились, а постоянно увеличивались и даже превосходили ассигнования периода войны 1806–1807 гг. Так, в первой половине 1807 г., когда Россия полным ходом вела военные действия против Франции, министерству сухопутных военных сил было отпущено 43 млн. рублей. В 1808 г., когда Россия и Франция были уже в мире, эта сумма составила 53 млн. В 1809 г. она возросла до 64,7 млн., а в 1810 г. – уже до 92 млн. К 1811 г., когда война с Францией стала очевидной, ассигнования достигли огромной суммы– 113,7 млн. рублей.