Александр Невский - [25]

И исчез в кустах столь же неожиданно, сколь и появился. Воплей его князь Ярослав нисколько не испугался, но обиделся, долго досадовал и никому ничего не сказал про внезапное столкновение с каким-то там Кирдяшом.

Где— то в таких местах и состоялась первая встреча Сбыслава с княжичем Андреем. Княжич перекусывал в дороге, ожидая неведомого спутника, когда прискакала четвёрка всадников, а впереди неё -богато одетый дружинник. Сбыслав увидел князя ещё издалека, спешился заранее и подошёл, остановившись в трех шагах.

— Меня зовут Сбыславом, — сказал он, поклонившись. — Здравствуй, княжич Андрей.

— Узнаю жеребца. — Андрей и не глянул на нарядного дружинника. — Отец знает, что ты его украл?

— Великий князь Ярослав подарил мне его, когда убедился, что конь меня узнает.

Сбыслав щёлкнул пальцами, и жеребец тотчас же подошёл к нему, ласково ткнув мордой в плечо.

— А что это за верёвка к седлу приторочена? — не унимался княжич.

— У каждого своё оружие.

— Верёвкой отбиваться будешь? — засмеялся Андрей. — Послал мне батюшка защитничка!

Десяток охранников и княжеские слуги громко расхохотались. Сбыслав понял, что этим князь Андрей определил его роль и место, но промолчал.

— Ладно, в путь пора. — Андрей легко вскочил с попоны, бросил Сбыславу через плечо: — Твоё место-в тыловой стороже.

Сбыслав учтиво поклонился: старшим здесь был княжич, и ему принадлежало право решать, кого он видит в молодом отцовском дружиннике — то ли начальника личной охраны, то ли сотоварища в пути, то ли полноправного члена свадебного посольства.

Все определилось в обед. Решив не обострять отношений, Сбыслав старательно исполнял обязанности начальника тыловой охраны, следуя за князем Андреем, его дружинниками и челядью на предписанном татарами расстоянии двойного полёта стрелы. Поступал он так не только потому, что этот разрыв был самым разумным, а просто по незнанию русских воинских обычаев, которые предусматривали зрительную связь при всех условиях. Поэтому когда Андрею вздумалось повелеть остановиться для обеда и последующего послеобеденного отдыха на опушке, он выехал из леса с известным запозданием. Княжич уже лежал на попоне, дружинники успели расседлать коней, а челядь разжигала костёр.

— Загнал ты отцовского жеребца! — с неудовольствием сказал Андрей. — Погоди, не рассёдлывай, я прыть его проверю.

— Он ещё своенравен, княжич, и слушается только меня, — осторожно предупредил Сбыслав.

— Я тоже своенравен! — Андрей вскочил с попоны, ловко взлетел в седло. — Подай повод.

— Княжич Андрей, конь недостаточно объезжен…

— Я сказал, дай поводья!

Вырвал повод, поднял жеребца на дыбы и с силой огрел его доброй плетью из сыромятного ремня. От незнакомой боли конь сделал дикий скачок и сразу пошёл бешеным карьером. Напрасно Андрей рвал его рот удилами, изо всех сил натягивал узду: аргамак, озверев, не чувствовал ни всадника, ни боли, то вдруг становясь на дыбы, то взбрыкивая, то с силой поддавая крупом. Княжич уже потерял поводья, уже не управлял жеребцом, а просто держался за все, за что только мог уцепиться, лишь бы не оказаться на земле на глазах собственных дружинников.

И все растерялись, с разинутыми ртами глядя на взбесившегося коня, который — вот-вот ещё мгновение! — должен был сбросить на землю порядком растерявшегося княжича. Сбыслав опомнился первым просто потому, что ожидал подобного. Вскочил на ближайшего неосёдланного коня, резко свистнул. Знакомый свист на миг остановил чалого, но Сбыславу этого оказалось достаточно: он умел справиться с любой лошадью, а потому заставил ту, незнакомую, что была под ним, с такой силой рвануться вперёд, что настиг жеребца, на скаку прыгнул ему на шею и повис, поджав ноги. Аргамак попытался было встать на дыбы, но сил на это не хватило, и он со злости больно куснул хозяина за плечо. Сбыслав подхватил поводья и спрыгнул на землю, крепко взяв под уздцы разгневанно всхрапывающего жеребца.

— Успокой его, княжич, — он подал поводья Андрею. — Пусть шагом пройдётся.

И, не оглядываясь, пошёл к своим. Велел им расседлать коней, развести костёр, готовить обед.

— А ты — ловок, — сказали за спиной. Сбыслав оглянулся. Перед ним верхом на взмыленном аргамаке сидел княжич Андрей.

— А ты — смел, — улыбнулся Сбыслав. Андрей спешился:

— Эй, кто-нибудь, выводите коня. Дружинник принял повод, повёл чалого шагом в сторону от костра, людей и лошадей.

— Пойдём на мою попону, — сказал Андрей, все ещё избегая смотреть Сбыславу в глаза. — Она помягче.

Обедали они вдвоём. Говорили о лошадях, о способах их выездки, княжич поражался уменью Сбыслава цепко держаться на коне без седла.

— Татары да бродники только так коней и объезжают, — объяснил Сбыслав. — Так быстрее, конь сразу тело человеческое чувствует, силу его. Меня монгол воспитывал, отцов побратим.

— Слыхал я, монголы да татары добро из лука стреляют.

— Это кто как обучится, только стреляют они по-другому. — Сбыслав обернулся, крикнул через плечо: — Принесите-ка лук да колчан со стрелами!

Это была проверка, и сердце его чуть сжалось Но лук доставили без промедления, а Андрей спросил, загоревшись:

— По-татарски стрелять умеешь?