Александр Македонский. Убийство в Вавилоне - [105]

Все это время Барсина, очевидно, оставалась со своим отцом в Бактре и примерно в начале 327 г. до н. э. родила от Александра сына, которого назвали Гераклом. Однако через несколько недель, после разгрома восстания в Согдиане, Александр встретил Роксану и практически сразу женился на ней. Неизвестно, были ли связаны между собой два последующих события, но когда оскорбленная Барсина приняла решение возвратиться на родину в Пергам, ее отец Артабаз попросил Александра сменить его на посту наместника Бактрии. Царь согласился с его просьбой, очевидно, еще и потому, что сам Артабаз, которому на тот момент было уже около шестидесяти лет, утверждал, что слишком стар для такой работы. В любом случае он вернулся с дочерью домой. Александр, похоже, потерял к Барсине всяческий интерес и даже не возражал, когда она забрала с собой его единственного сына. Кажется, он этого даже не заметил.

Неизвестно, что после этого случилось с Неар-хом. Скорее всего он также направился в Пергам вместе с Барсиной и ее отцом и продолжал командовать войсками в Малой Азии. Однако уже в следующем году Александр отозвал его в действующую армию, дав задание построить флот на реке Инд. Следующие два года Неарх командовал этим флотом, пока войско Александра спускалось вниз по течению Инда, а затем, погрузив половину армии на корабли, совершил плавание через Аравийское море в Персидский залив. Скорее всего Неарх вновь соединился с Александром в марте 324 г. до н. э. в Сузах. Тогда же он вновь встретился с дочерью Барсины, которой уже исполнилось семнадцать лет, и немедленно женился на ней. В данном случае не приходится говорить о браке по расчету, поскольку невеста, для того чтобы быть с ним, проделала путь из Пергама длиной почти 2000 км. Затем Александр направился в Экбатаны на подавление мятежа в Мидии, а Неарх возвратился в Персидский залив, откуда привел свои корабли в устье Евфрата, и следующей весной по реке поднялся до Вавилона. Он прибыл в столицу империи практически одновременно с царем, а вскоре вновь встретился с Барсиной, которую Александр вызвал ко двору.

Из всего вышесказанного становится очевидным, что Неарха и семью Артабаза связывали давние и очень прочные узы. Когда умер Александр, Неарх был женат на дочери Барсины и после смерти царя тут же предложил сделать наследником престола ее сына. Возникает вопрос: если Барсина отравила Александра, был ли в этом преступлении каким-то образом замешан и Неарх?

Несомненно, что он сохранял верность царю все время его правления. Если бы Неарх собирался свергнуть его, то, несомненно, начал бы готовить переворот еще тогда, когда командовал армией в Бактрии. Вместе с Артабазом, у которого в подчинении находились союзники из числа персов, они могли бы с легкостью устранить Александра. Не-арх не испытал и сотой доли тех мучений, от которых страдали сухопутные войска во время тяжелейшего индийского похода, участвуя во множестве бесполезных сражений в долине Инда. Матросам флота не довелось испытать ужасов перехода через пустыню Гедросии. Поэтому Неарх, судя по всему, до конца сохранял лояльность к своему монарху. Однако Барсина, несомненно, желала видеть своего сына наследником. Чтобы добиться этого, ей следовало не только устранить Александра, но и заручиться поддержкой кого-то, кто располагал бы влиянием и значительной силой, чтобы поддержать ее притязания. Совершенно очевидно, что Мелеагр не стал бы приветствовать возрождение почти половины Персидской державы, Пердикка встал бы на сторону Роксаны, а Селевк вообще был не тем человеком, которому можно доверять. С этой точки зрения Неарх был идеальной кандидатурой в союзники. Во-первых, теперь он стал зятем Барсины и, следовательно, одним из членов царской семьи, если, конечно, удастся сделать царем Геракла. Во-вторых, если бы держава Александра Македонского распалась на части, то Неарх был как раз тем человеком, который мог основать менее крупное, но более прочное государство, владеющее почти всем побережьем Эгейского моря.

Неарх считался опытным флотоводцем, поэтому мог легко держать под контролем все Восточное Средиземноморье. В этом деле у него попросту не имелось соперников. Единственным, кто мог с ним равняться на этом поприще из остававшихся в живых, был Фарнабаз, брат Барсины. Неарх пользовался огромным уважением среди ионийцев и некоторое время был правителем Малой Азии.

А населявшие ее персы, несомненно, поддержали бы отца Барсины. Подчеркнем, что после женитьбы Неарха на ее дочери союз между ним и семьей Артабаза уже фактически сложился. Барсина могла быть уверена, что если держава Александра Македонского распадется, а ее сын не будет признан в остальных землях законным наследником, то уж в Малой Азии такое признание ему обеспечено. Подобное Эгейское царство (если его царем будет сын Александра Великого и Барсины, а регентом и протектором — один из самых прославленных полководцев Неарх) окажется очень привлекательным для всех жителей Ионии и островов Эгейского моря. Оно, возможно, сможет заручиться поддержкой материковой Греции. В конце концов, за тридцать лет до походов Александра афиняне были союзниками отца Барсины. Уроженцу Крита Неарху, несомненно, нравилась идея создания империи Эгейского моря, подобной той, которой за тысячу лет до него правил Минос.